– Мне другая вспомнилась, – сказал Егор на ходу разглядывая щебень – Ведут мужика на расстрел. На улице погода – просто мразь – дождём всю дорогу размыло, гром гремит, вода с неба льёт, отврат, кароче. Вот идут они, идут, мужик совсем приуныл. Начал рыдать. Одному из конвоиров это надоело, он ему и говорит: «Хуль ты ноешь? Нам вот ещё обратно идти»
В этот раз хихикнул уже Никита. Макс ржал, распугивая чёрных птиц, взымающих в небо.
Катя и Настя говорили о своём, хихикали. Парни удивлялись, как Никита умудрился затащить в их компанию двух весьма привлекательных девчонок, причём, у него получалось удержать их, когда трио пускающих слюни лоботрясов, раз за разом, косячили. Против никто не был. И Максим, Егор и Данил часто пускали слюни, слушая звонкий девичий смех. Им было невдомёк, что часто может быть, когда некоторые стебли в поле оказываются зеленее остальных.
Местами надоедала мелкая серая мошкара. Огромные, живучие слепни норовили оставить деревянный укус. Солнце было ещё высоко. Летние лучи теплом ласкали кожу. Прохладный лёгкий ветерок дополнял их работу. Уроки, школа, зима – далеко-далеко.
Железная дорога закончилась. Упёрлась в насыпи гальки, песка, щебня и прочего, давно заброшенного, заросшего травой, заваленного мусором, отчасти растащенного для строек и перепродажи.
Пустырь представлял собой останки неизвестного производства, там находились не действующий, полуразрушенный элеватор, котельная, складские помещения с дырявой крышей, двухэтажные здания контрольно-пропускных пунктов, бетонные плиты, битумные пруды, тающие на солнце, заготовки под фундамент… – и прочие постиндустриальные артефакты.
Если знать, куда свернуть, можно найти множество цилиндрических ходов в земле: ржавые скобы, образующие лестницу уходят во тьму подземных, страшных помещений.
Брошенные водонапорные башни царапают небосвод. Угрожающе нависают над пожелтевшей, иссохшей травой.
Вскоре компания устала и остановилась на привал. Просто так стоять и трепаться было скучно и Данил предложил развести костёр.
Тут же нашли ржавую бочку, деревянный хлам – ошмётки ящиков, сухой травы и бумажной ветоши. Четверть часа промучились с розжигом. Занялось пламя. Удушливый мусорный дым устремился к небу. Вся компания заворожено смотрела на языки пламени. Катя и Настя встали поодаль.