Я незаметно подмигнул Дремову, и тот продолжил, играя желваками на скулах:
– А может, мы его здесь прикончим, товарищ лейтенант? Курица не птица, и это не человек, сучонок какой-то.
Дубонос, похоже, всерьез испугался и начал сучить ножками. Вероятно поверил, что его жизнь может закончиться прямо здесь, и от этого понимания у него на глазах выступили слезы. Но нужно подавить его окончательно, поэтому я и предложил:
– Есть и другой выход. Мы оставляем его в живых, привязываем к дереву. И он попадает в лапы парашютистов. А с такими деятелями у них разговор особый.
Дремов сурово посмотрел на особиста:
– Выбирай быстрей, некогда нам. Если хочешь, то давай жребий бросим. Я прав, Витек?
В этот момент поведение Дубоноса изменилось в корне, он расстегнул свою планшетку, достал какие-то бумаги и сал рвать их в клочья, при этом бормоча что-то непонятное. Мы молча наблюдали за ним, а особист, покончив с бумагами, попытался встать на колени. А вот это уже слишком! Дремов подошел к дубоносу, рывком поставил его на ноги и медленно произнес, глядя прямо в крысиные глазки:
– Ты что делаешь, недоносок? Мы не такие, как твоего отца дети. Своих не сдаем!
Он перекинул особиста через плечо и зашагал вглубь леса, почему-то не обращая на меня никакого внимания. Я попытался было поспеть за ним, да где там! Все-таки больно еще опираться на раненую ногу, и я остановился. Нужно найти подходящую палку вместо костыля. Дремов, как ни в чем не бывало, продолжал удаляться с бесформенным кульком на плече. Пришлось окликнуть его:
– Эй, Вовик! А ты ничего не забыл?
Дремов остановился, неуклюже повернулся и вытаращился на меня, явно не понимая, что же происходит. Но, все-таки, до него дошло – он скинул свою ношу и почти бегом рванулся ко мне, по дороге зацепился за какую-то корягу, но быстро поднялся и через минуту мял меня в своих объятиях. Я кое-как отстранился:
– Ты чего, Дремов? С ума съехал. Как и этот?
Я кивнул на Дубоноса, который, как ни в чем не бывало, сидел на земле.
– Да почти что, Витек. Что-то заклинило в башке, сам не пойму. Видать, это сотрясение даром не пройдет. Извини.
– Ладно тебе, успокойся. Этот гаденыш во всем виноват, надо было на самом деле бросить его, и баста. Это и сейчас не поздно.
– Нет, Витек! Так не пойдет, будем вместе выбираться.