– Так я получаю сто пятьдесят, Михалыч, не забывай. И потом шарфы и флаги, они ж зимой не греют. А от хоккея нас отогнали.
Дворник пробурчал что-то в ответ, наша квартирантка, одевая туфли, заметила, уходя:
– Михалыч, не их грабить надо, сам стадион. Билет полтинник, болельщиков под завязку, вот и считай. Тысяч десять только так.
– Это тебе считать, вы, молодые, вам надо выматываться из этой дыры поскорее. А я и тут доживу.
Хотя ему всего-то сорок два. Родился в оккупации, мать никогда не уточняла, от кого. Этим вопросом и так слишком часто интересовались разные надзорные органы. Но сколько ни копались, особенно сразу после освобождения от фрицев, ничего крамольного не нашли. Поразили в правах мать, но и успокоились. Сына не тронули. Хотя злые языки и по сей день, верно, твердят, что от полицая понесла, ходил тут один Рудольф, высокий, статный, учтивый, на русском хорошо изъяснялся, детям шоколадки дарил, дам угощал в ресторанчике у вокзала. Но талдычат втихую, на кухнях, чтоб другие не слышали. Тем более, дворник под окном. Правда, он там редко бывает. Зарплата ведь объемом или качеством работы не измеряется.
– Ладно, буду возвращаться, ограблю стадион.
– Там касс много, – крикнул я. Но она не услышала, хлопнула дверью, каблучки зацокали по лестнице. Я зачем-то поднялся, подошел к двери, окликнул ее. Ольга улыбнулась в ответ, кивнула, мол, позже поговорим.
– Во-во, – согласился Михалыч, – поговорите. Может, что и скумекаете на пару-то. А то сидите, главное, все вокруг воруют, а им хоть бы хны.
Не знаю, подначивал он или просто прикалывался, но вечером мы, спустившись позвонить, действительно стали обговаривать воскресный матч.
Так получилось, что наши бараки, как их неблагозвучно называли жители окрестных, куда более молодых домов, построенных в шестидесятых и продолжающих достраиваться и сейчас, до сих пор не телефонизировали. Да видимо, уже и не станут – раз поставлены под снос, а пускай он и случится только через тринадцать лет. Всем остальным дома были обеспечены – тепло и воду провели сразу при строительстве, «лампочками Ильича» обеспечили в начале тридцатых. Потом протянули кабель для радио, уже после войны, а когда кирпичный завод доломали, и на его месте стали строить панельные девятиэтажки, провели и телевизионную антенну. А про телефон как-то забыли. Что странно, ведь живем на отшибе, мало ли что может случиться. Та же скорая сюда добирается – да проще самому до больнички добежать, благо, рядом. За остальным же пожалуйте во двор, он большой, телефонов там поставлено четыре, неудивительно, что вечером вокруг них собирается толпа с двушками, которыми нервно постукивают в стекло говорящему, если надолго засядет. Такая вот большая коммуналка, на все четыре дома.