– Черт с тобой, – толстяк махнул рукой и вдруг кинул полковнику флягу с бренди. – Лови!
Генрих поймал и непонимающе взглянул на Роя.
– Все, гони обратно, – растянулся в ухмылке толстяк. – Это чтоб дурные мысли сбить…
– Рой! – окрик Манрок перебил горца. – Хватит трындеть!
Орки и все остальные спешно сворачивали лагерь.
– Слыхали? Убираться надо, потому говорю коротко, а вопросы – после. В Запустении попадаются места, где людей охватывает беспричинная злоба и бешенство. То одного, то другого, пока не перебьют друг друга. Посему держите себя в руках.
Вот оно что! Пока взваливал за спину заплечный мешок с припасами да надевал по суме с каждого бока, несколько раз ловил себя на мысли, что готов прибить Тейвила или Герингена, которые копошились рядом. В ответ получал косые взгляды, но мы держались; остальные, хвала Харузу, тоже.
– Ну, – Морок обвел взглядом наш небольшой груженый отряд – даже отец Велдон нес свою часть припасов, – все собрали?
– Уходим, – прогудел басом гном. – Крик сказал, что тут воздух отравлен.
– А как же та тварь? – встрял Тейвил.
– Она не нападет, – ляпнул я.
Дьявол! Чуть не сболтнул лишнее. Тени поблизости нет, я не чувствовал ее, но зачем языком молоть? Я возблагодарил небеса за то, что моим словам не придали значения.
– Когда ходили на разведку к Гнилому водопаду, встретили несколько подходящих мест для новой стоянки, – сказал гном.
– Веди, – молвил вождь. – Разобьем новый лагерь, а затем я и мои люди идем назад к Уртаку и Гурдуну. Мы вернемся сюда к полудню?
– Мнится, что да, – Барамуд погладил свою пышную бороду.
– Нам понадобятся носилки, – задумчиво произнес Манрок, – и еще одна пара рук.
Генрих фон Геринген вызвался помочь. По всему выходит, что на время похода он теперь с орками. Лишь бы оказался рядом, если пожалуют подруги Алисы или другие гости от ее хозяев.
Мы выдвинулись.
Окрестности ничем не отличались от любого другого леса в зимнюю пору за пределами Запустения. С начала пути я ожидал увидеть вдоль берега Черной речки искореженные облезлые кривые деревья, но уже который день нас окружают обычные серые стволы, сбросившие листву, да сосны и ели. Сапоги продавливали тонкий слой мокрого снега, укрывший слоеный пирог из мокрых почерневших и побуревших листьев, мха, сухой травы и ржавых осыпавшихся иголок. Сырой воздух, и почти нет ветра.