Мы будем голодать. Как в год, когда мне исполнилось восемь.
В этот раз Лирия слишком больна, чтобы мы протянули целый год.
– Прячутся от шторма, – говорит Эмрик, вырывая меня из ужасных воспоминаний. – Если пойдём вдвоём, они переполошатся. Останься здесь.
– Ладно, иди и помри там.
Его сердитый взгляд – лучший ответ. Брат раздевается до гидрокостюма, вооружается посохом из заргинина, и прежде, чем я успеваю взять свои напутственные слова обратно, ныряет в море. Теперь он тень, плывущая так быстро, что его можно принять за мариленя.
Он исчезает мгновенно.
Небо светлеет, приближается ужасный рассвет. Эмрика всё нет. Неужели море его поглотило?
«Если ты умер, Эмрик, я тебя прикончу».
Ветер усиливается, шипя по воде. Нет ничего, кроме потрёпанного небесного занавеса, прорезанного угрожающим красным светом зари, который окрашивает сердитую морскую пену в цвет гниющей плоти.
Мир отступает, окутанный жуткой тишиной.
Затем яростный крик пронзает море, и прогорклый запах серы насыщает воздух.
Помню, как увидела мариленя в первый раз.
В школе нам рассказывали про десять островов Офира и Панталассу (суперокеан, омывающий всё вокруг). Про морских существ, ужас, воплощённый в плоть, которые дышат под чёрными волнами. Фокесов, выделяющих странную смолистую субстанцию, которая мгновенно вспыхивает при соприкосновении с воздухом. Рапторов с зубами-пилами, прогрызающих сушу, чтобы проложить себе морской коридор и добраться до тебя. Аквапырей, зов которых доносится с одного конца света на другой.
И про мариленей – ожившие кошмары, которые на суше передвигаются столь же быстро, как в воде. Эти проворные существа двуногие. Передние конечности короче задних. Сильнее. С когтями. Созданные для того, чтобы хватать добычу и разрывать мышцы. Головы венчают огромные оленьи рога. Чешуя светится. А ещё у них зелёная кровь.
Если раздразнить мариленя, познаешь истинный ужас творения.
Мне снова пять. Я держусь от конюшни подальше. Помню, как в тот день увидела, как что-то качнулось под морской гладью, вода вспенилась вокруг. Я уставилась туда, будто приклеенная к месту. На солнце заблестели, словно металл, и приподнялись биолюминесцентные пятна. Показалась голова. Вокруг неё раскрылся, выпуская ядовитые шипы, похожие на гарпуны, острый воротниковый плавник.