– Вы правы, мой друг! Если такие индивидуальные явления и существуют, они с трудом станут предметом наук, требующих проверки множеством глаз. Необходимо оставаться открытыми к интерсубъективности, чтобы чаяния могли переходить из одной души в другую.
– Точно! – воскликнул Сартр, поднимая руку, как будто освещая путь. – Без подтверждения наших переживаний другими, мы остаемся в пределах собственного узкого мирка. Моя философия требует от нас взглянуть шире, чем просто "я" и "ты". Мы должны стать единым целым.
– Да, именно! – поддержал Кант с гордостью, словно он вновь нашел утерянную истину. – Мыслимо ли представить человека как некую замкнутую субстанцию? Нет!
Сначала Максимке было интересно что говорили Кант с Сартром, о реальности, о свободе. Но через некоторое время он заскучал. Он уже знал все эти умные разговоры. «Как же это утомительно!» – подумал он и, зевнув, огляделся.
И тут его внимание привлек человек, который сидел на земле, прислонившись к широкому стволу дерева. У него были длинные волосы, большие усы и какой-то странный взгляд – как будто он видел что-то важное, что ускользало от всех остальных. Этот человек заметил Максимку и подмигнул ему, словно тот ловко поймал муху.
– Эй, ты! – позвал мужчина, выставляя вперед руку. – Подойди-ка ко мне.
Максимка, хоть и настороженный, но подбежал ближе: «Фридрих Ницше» – представился мужчина. Немного растерянный, Максимка уставился на него, ожидая, что же будет дальше.