– Да, Серёжа, я уже выхожу. Ну, что ты такой нетерпеливый. Ему я уже всё доложила. Как среагировал? Нормально. Прямо на пол сел. Я уверена, всё у нас получится. Всё будет хорошо.
В свой адрес Коньков уже более ничего не услышал. Вдобавок, ему ещё показалось, что супруга уж слишком стремительно выскочила за входную дверь, будто постаралась, как можно резче разом разорвать все нити, до этого связывающие их двоих. Как хирург рвёт по живому: сразу больно, затем скорее заживёт. Сравнение с действием хирурга, сразу превратили слова жены в острый скальпель, жестоко вспоровший не тело, а всю человеческую сущность Александра Конькова. И рана от её неожиданных слов в его душе оказалась вдруг такой огромной, как разлом в земной коре. Но только не горячая магма хлынула из него, а повеяло жуткой могильной глубинной пустотой.
Какие-то стихи, неведомо откуда взявшиеся, вдруг стали долбить его мозг, завязывая и без того запутанные извилины в узел.
Сказала ты, вдруг брови сдвинув,
Край платья нервно теребя:
– Прощай! – и показала спину.
– Прощай! Я не люблю тебя.
Твои слова, как будто гвозди,
Что в гроб вбивает гробовщик.
И в небе вдруг померкли звёзды.
И песня превратилась в крик.
Твои слова взорвали сердце,
Как в триста вольт электрошок.
И клапанов раскрыли дверцы.
И кости стёрли в порошок…
Наверное, на своей опасной нервной работе он тратил большую часть своей выдержки и хладнокровия, тогда как на остальную жизнь всего этого явно не хватало. Простые слова, брошенные почти что вскользь, взорвали его мозг. Каверзные вопросы разрывали извилины, как крупнокалиберные пули.
«Что там за нетерпеливый Серёжа? Кому она уже всё доложила? Ему Конькову? И это что: он среагировал нормально? Это он сел на пол, получается? Нет, неправда. Ненормально он среагировал. Разве мог он нормально среагировать, если у них, там у них всё получится? А если получится или уже получилось, то реакция обманутого мужа будет страшной»!
Визжащее натянутой струной отчаяние переполнило его до краёв. Он готов был сейчас же выброситься из окна головой вниз. Каскадёрской смелости бы ему хватило, но наученный горьким опытом бытовых неудач, он побоялся, что здесь в домашней, пропитанной всепроникающей аурой жены, обстановке у него снова ничего не выйдет. А ещё, не дай бог, получится да совсем не так и не до конца. Стать инвалидом, к тому же брошенным инвалидом перспектива далеко не радужная. Нет уж, если сводить счёты с жизнью, то не здесь. Лучше на работе. Там смерть сестра родная. Всё будет естественно и пристойно. Тем более ему и так давно следовало быть на очередных съемках. Его рабочий каскадёрский автомобиль верным другом ждал его у подъезда. А вся их группа ещё два дня назад выехала к месту работы. Это он отпросился заскочить к дорогой любимой жене, и вот чем это обернулось.