– Вот мой сын станет первым счастливчиком. А крестный отец поможет ему. Правда?
– Ты че, в крестные зовешь?
– Да я без тебя крестить даже не стану… Слово даю!»
Кивнул в знак приветствия пацану, и даже попытался улыбнуться. Лихой захрипел, раскачиваясь их стороны в сторону. Он казался бутылкой шампанского, которую встряхнули, ожидая, когда рванёт…
Внутри раскручивалась турбина напряжения. Умом понимал, что этот вечер не удастся забыть. Желание Лихого поговорить было настолько нестерпимым, что он красными пятнами покрывался. Пашка аккуратно поцеловал сына в макушку, вдохнул запах и кивнул на дверь.
– Иди, Тёмыч, скажи маме, что отец разрешил перед сном мультики посмотреть. Но только полчаса.
– Ну, паааап…
– Двадцать минут! – рявкнул Паха, прищуриваясь для пущей убедительности.
– Есть полчаса…
– Хер с тобой, – как только пацан ускакал в дом и плотно закрыл за собой дверь, я плеснул и себе, вдруг осознав, что уйти просто так не получится.
Проглотил, как воду родниковую, выдохнул, откинулся на спинку кресла, ожидая, когда прошлое вновь раскинет свой гадкий капкан, из которого мне хоть и удалось сбежать, но вот шрамы остались… Ноющие, загнивающие…
– Не бросал я тебя, Вороной, – тихо произнес Пашка.
– А где ж ты, сука, был? Где? Мне десять лет корячилось, а из свидетелей только дружок-мудила, сбежавший при первом шухере! – шептал, но так надрывно, что у самого кровь в венах стыла от этого звука. – Где, мать твою, Лихой, ты был все два месяца, которые меня менты прессовали?
– Десять лет? – хмыкнул Пашка и повернулся ко мне. – А мне пятнадцать шили. Особо крупный размер. Взяли на кармане при понятых и генерале!
– Чего, бля? – хохотнул, пытаясь увидеть в его взгляде малейший признак шутки. – Ты че мне в уши льёшь, Лихой?
Мой друг в жизни не прикасался к дури, считая это поводом, чтобы начистить морду наркоману. На дух их не переносил, кровь кипела у него, потому как вырос в такой семье. Вечно избитая мать, отец-нарик, голодные братья и опека, приходящая домой как по расписанию.
Только что толку, что они приходили? Толстые и сытые тетки осматривали пустой и уже год неработающий холодильник, что-то задумчиво писали в кожаной папке, а после со спокойной совестью уходили. Никого не спасла эта опека… И сосед участковый тоже не спас. Отец все равно убил мать в очередной горячке.