– Выбросят, то есть положат на прилавок, чтобы купили? – деловито уточнила Тата.
– Умница. Вот, значит, выложат сапоги, и летит слух по окрестностям, все мигом прибегают да раскупают, а кто не успел, тот опоздал. Снова ждет.
– А брошка твоя, баб Кать, дефицитом была?
– Да не особо. После войны люди никак не могли наесться да одеться нормально, откуда ж лишних денег взять на побрякушки? А нам, девчонкам, знамо дело, хотелось себя украсить, не все же венки из ромашек да васильков плести да гнуть из проволоки кольца и браслеты, тут вон фабричная работа, глаз не отвести, даже тебе, городской, балованной, нравится…
– Да, бабулечка Катюлечка, мне брошка твоя очень-очень нравится: она так красиво сверкает… – Тата во все глаза смотрела на брошку.
Баба Катя, кашлянув, отцепила брошку от передника и переложила на одеяло поближе к внучке:
– Столько лет прошло, а сверкает. Вишь, какую качественную бижутерию мастерили…
– А что такое бижутерия?
– Ну, когда вместо драгоценностей стекляшки, а вместо золота и серебра простой металл.
За дверью послышались шаги.
– Екатерина Тимофеевна, вы в курсе, сколько сейчас времени?! – Дверь приоткрылась, раздосадованное лицо невестки просунулось в комнату. – Девочке завтра рано вставать. Это вы можете весь день в кресле продремать, у нас ни у кого такой возможности нет.
– Иринушка, не сердись, мы с Таточкой чуть поворкуем, и все…
– Маааамааа, пожа-а-алуйстаааа, я завтра быстро встану и в школу не опоздаю, не мешай нам сейчас с бабой Катей.
– Я всегда почему-то вам с бабой Катей мешаю. – Мама поджала губы и, чуть помедлив, распахнула дверь, вошла. Шелковая красная пижама, ярко-синие домашние туфли на широких каблуках, коротко стриженная челка торчала, как перья у нахохлившейся птицы, и блестела как лакированная. – Даю вам десять минут, ни минутой больше, иначе прекращу эти ваши вечные посиделки…
– Посмотри, мамочка, у меня ж не посиделки, а полежалки. – Девочка засмеялась, но мама шутку не оценила.
– А я, Иринушка, не так уж и далеко от вечности, – вздохнула Екатерина Тимофеевна.
– Хватит ныть, сколько можно, удивляюсь вам, мама! Время пошло… – Ирина строго посмотрела на часы, потом на дочь, пристукнула каблучками и вышла, не закрыв за собой дверь.
Екатерина Тимофеевна положила руку на грудь, стащила с головы платок. Реденькие седые волосы были сплетены в тоненькую косичку, закрученную смешным бубликом вокруг головы. Бабушка крайне редко снимала платок: