Пока он пил, мать продолжала ласкать его. – Бэмби! – шептала она! – О, Бэмби!
Каждые несколько мгновений она поднимала голову, прислушивалась и втягивала в себя воздух.
Затем она снова поцеловала своего ребёнка, успокоенная и счастливая, – Бэмби, – повторила она, – Мой маленький Бэмби!
Сейчас, в начале лета, деревья неподвижно застыли под голубым небом, они широко раскинули свои зелёные руки и впитывали силу Солнца, когда оно струилось на них сквозь прогалы в листве. Кусты в чаще начинали распускаться белыми, красными или жёлтыми звездочками. На многих из них снова начинали набухать почки, бесчисленное множество почек вздувалось на тонких кончиках веток, нежные, твёрдые и решительные, они были похожи на маленькие сжатые кулачки. Разноцветные звёздочки самых разных цветов поднимались из земли, так что земля в приглушенном свете леса казалась облитой брызгами ярких, звонких и весёлых красок. Повсюду витал запах свежей листвы, цветов, земли и зеленого дерева. Когда наступало утро и садилось Солнце, весь лес оживал тысячью голосов, и весь день с утра до вечера пчёлы пели, осы жужжали, а шмели жужжали ещё громче в благоуханной тиши.
Вот на что были похожи те дни, когда Бэмби проживал свое самое раннее детство.
Он последовал за матерью по узкой тропке, которая вела между кустами. Здесь было так приятно гулять! Густая листва нежно поглаживала его бока и слегка отклонялась в сторону. Куда бы вы ни посмотрели, путь, казалось, был перекрыт, но на самом деле можно было идти вперёд с величайшим удобством. В лесу всегда были такие маршруты, как этот, они образовывали сеть тропинок, пронизывающую весь лес. Мать Бэмби знала их все наизусть, и всякий раз, когда он оказывался перед тем, что представлялось ему непроходимой зелёной стеной, она немедленно искала место, где начиналась тропинка.
Бэмби был очень любопытный и всё время задавал вопросы. Он очень любил задавать вопросы своей матери. Для него не было ничего чудеснее на свете, чем приставать к матери со своими бесконечными приставаниями и задавать ей вопросы и выслушивать любой её ответ. Чтобы бы она ни ответила, вслед за её ответом следовал его вопрос. Бэмби нисколько не удивлялся, что придумывал один вопрос за другим, и стремился поскорее задать его. Ему это казалось совершенно естественным. Это доставляло ему такое наслаждение. А еще было приятно с любопытством ждать, пока из уст его мамочки придёт ответ, и каким бы ни был ответ, он всегда оставался им доволен. Конечно, бывали моменты, когда он не понимал полученного ответа, но это тоже было приятно, потому что он всегда мог задать ещё больше вопросов, когда бы ни захотел. Иногда он переставал задавать вопросы, и это тоже было очень приятно, потому что тогда он был занят попытками понять то, что ему сказали до этого, и решал что и как по-своему. Он часто был уверен, что его мать пожадничала и не дала ему исчерпывающего ответа, что она намеренно избегала говорить всё, что знала. И это было очень приятно, так как в нём всё это только подогревало растущее любопытство, ощущение чего-то таинственного и приятного, которое проходило через него, как ожидание, которое делало его неловким, но жизнерадостным.