А как насчет тебя самого? Вместе служили, чай!
Она еле удержалась, чтобы не вспылить. Не стоит. Никита не подумавши ляпнул. За ним и раньше такое водилось.
– Аркадий Нестерович недавно сказал, что хорошие сыщики нужны любой власти, – примирительным тоном, стараясь больше для себя, произнесла она.
Никита внезапно рассмеялся.
– Жив, стало быть, старый хрен Рудницкий! А я спросить боялся! Вдруг его давно к стенке поставили!
– Зря ты так.
Никита покосился на ее расстроенное лицо и сдал назад.
– Да это я так, к слову! Если увидишь, привет передай!
Он все еще крепко прижимал ее локоть, и не было никакой возможности освободиться.
Они дошли до поворота. Румянцев вытащил из кармана тужурки часы, посмотрел на них и внезапно стал прощаться.
– Прости, Анюта. Служба. – И выпустил наконец ее руку.
– Понимаю, Никита. Рада была повидаться.
– Да ты погоди прощаться. Авось еще увидимся. Я в Петрограде надолго теперь.
– Конечно, увидимся, – стараясь, чтобы голос звучал воодушевленно, ответила она.
– Ну беги! Феофании Елисеевне от меня поклон! Помню ее пироги, век не забуду!
Он быстро скрылся за углом. Анна двинулась обратно и вдруг остановилась.
Сказал, что ни о ее жизни, ни о работе ничего не знает, но Фефе поклон передал. Уверенно так, легко. Значит, знает, что они по-прежнему живут вместе.
А они точно случайно встретились?
Ничего, сейчас она выпьет горячего чайку в отделе, успокоится и все хорошенько обдумает.
Вместо отдыха за чаем Анна пошла к наипервейшему в уголовном розыске столицы знатоку оружия Лапикову.
– Самсон Георгиевич, есть у вас английский окопный нож?
– Что за вопрос, товарищ Чебнева. У Самсона есть все!
– Дадите посмотреть?
– И посмотреть, и потрогать. Оружие надо изучать на ощупь. Особенно ножи. Вот, держи.
Она взяла тяжелую оловянную рукоять. Тонкое лезвие торчало между пальцев, как игла. Если повернуть, нож легко спрятать в рукаве.
Где носил его убийца старого ювелира? Важно ли это? А может, гораздо важней, почему он пытал жертву перед тем, как убить? Что хотел узнать? Где тот прячет остатки былой роскоши?
Что мог хранить Савицкий после стольких обысков? Неужели преступник рассчитывал обнаружить что-нибудь серьезное?
У Савицкого была дочь. Стал бы отец рисковать жизнью девочки? Наверняка тут же выложил бы, где находится тайник.
Но преступнику пришлось пытать беднягу. Ожогов было не меньше пяти-шести. Значит, информацию сразу выудить не удалось.