– Понятно, – кивнул я.
– Эту проблему мы немедленно уладим с иммиграционной службой! – заверил Ивахара.
– Кстати, о паспорте моряка, – сказал я. – Где документы Шепелева? Нам они нужны.
– Пойдемте к нему в каюту, там посмотрим, – предложил капитан. – При нем, как я понимаю, паспорта моряка не было?
– Нет, – отрицательно помотал головой Ивахара. – Его карманы были пусты.
– Конечно! Иначе вы бы передо мной весь этот пасьянс не раскладывали! – горько усмехнулся Кротов, глядя на разложенные на столе фотопортреты Шепелева, изготовленные под моим чутким руководством.
Все мы по очереди покинули душную капитанскую обитель и вышли на свежий утренний воздух.
Когда наша официальная группа в полном интернациональном составе переходила с верхней палубы на нижнюю, на траповой площадке средней палубы появилась очередная сладкая парочка уже знакомой мне конфигурации. Только теперь, крепко обнимая за талию слишком уж легко одетую для прохладного октябрьского утра девицу лет двадцати пяти, с палубы на трап шагнул русский мужчина лет сорока пяти в дорогих модных очках в золоченой оправе, светлых летних брюках и плотной тенниске с зеленым крокодильчиком на нагрудном кармане. Мы с Ивахарой внимательно посмотрели на него. Мужчина был всецело поглощен талией и слабо прикрытой грудью своей молодой спутницы и никакого внимания на нашу капитано-полицейскую группу не обратил.
– Господин Баранов! – окликнул его я.
Русский испуганно обернулся на мой зов, увидел меня и всю нашу компанию и поспешил убрать руку с талии девушки.
Меня всегда удивляли эти русские женские фигуры. Мне непонятно, как при общей массивности верхнего и нижнего бюстов они умудряются иметь это изящнейшее сужение, предназначенное исключительно для сладостных объятий таких вот похотливых Барановых. У наших женщин телеса куда менее внушительны, по сравнению с этими грудасто-ногастыми кротовскими пассажирками они – сама эфемерность и бестелесность. Но при всем при этом никаких талий у них отчего-то не наблюдается. Вернее, не ощущается. Или, если уж быть абсолютно точным и откровенным, не нащупывается. Захочешь этакого сексуального панибратства в общественном месте – а рука твоя беспомощно скользит строго перпендикулярно асфальту или палубе от подмышки до бедра, и никаких изящных впадин на боку красотки-японочки не находит. Задержаться этой руке не на чем, не то что у этих русских…