– Ты не хуже меня знаешь, какие в твоей компании порядки: результаты любыми средствами. Ты-то теперь и станешь их главным воином. С тебя буду требовать такое, чего достичь невозможно. И ты достигнешь этого, лишь убив себя, свою жизнь, полностью посвятив себя работе.
– Послушай, Тей, там нет ничего такого. У начальника, наоборот, меньше обязанностей.
– О, в теории это, конечно, так. Но разве не ты прожужжал мне все уши, какие неумехи работают в твоём отделе? И теперь все их ошибки и недочёты – твоя личная ответственность. Очень скоро ты будешь делать почти всё за них, боясь разгневать руководство низкими результатами. Скоро у тебя не будет достаточно времени даже, чтобы нормально поспать.
– Что за странные разговоры ты ведёшь, Тейлор? Ни за кого я ничего не буду делать.
– Будешь, помяни моё слово. И вскоре в твоих мыслях и в твоём сердце не останется места для меня, для нашей любви. Я не хочу, чтобы это случилось, потому прошу тебя, откажись от этого, пусть они назначат какого-нибудь своего дуралея. Не соглашайся надеть на себя эти цепи. Останься со мной.
– Отказаться? О чём ты вообще говоришь! Я мечтал об этом назначении со своего первого дня в компании.
– Хорошо, тогда сделай выбор прямо сейчас: я или работа.
Я тогда на секунду застыл, но затем твёрдо ответил:
– Работа.
Тейлор перекосило, она вся содрогнулась, словно я полоснул её острым клинком. Она сжала кулаки, пытаясь не разрыдаться прямо там, прямо передо мной.
– Тогда ты не оставляешь мне выбора. Мы расстаёмся.
Она кинула это жёстким, безэмоциональным голосом, отчаянно пытаясь не дать слабину сейчас, стремясь довершить свой поступок.
В тот же день она собрала все свои вещи и ушла. Я больше никогда её не видел. Она мне не писала, не звонила, она будто бы выжгла меня из своего сердца. На прощание она сказала лишь одно:
– Ты ещё пожалеешь.
И всё. Дверь хлопнула, унося её прочь от моей квартиры.
Сначала мне не хватало её до зубного скрежета. Её запаха, голоса, даже бесконечных стопок её одежды на каждом стуле. Я всё время порывался ей позвонить, сказать, что передумал, что выбираю её. Но уже тогда моя слабость начала отравлять мне кровь. Слабость и жажда власти. Ведь, признаться, мне очень нравилась мысль, что все эти десять человек, с которыми я работал уже пятый год, теперь обязаны подчиняться мне. Выполнять мои наставления. Я жаждал ощутить это пьянящее чувство. Я до того его желал, что оно затуманило мой разум, сделало меня марионеткой. Я ещё когда праздновал прошлый Новый год с друзьями, что были чрезвычайно заинтригованы моим неожиданным расставанием с Тейлор, с которой я встречался три года, уже был потерян в этой пучине жажды власти. Я ей так и не позвонил и даже не написал ни единого слова. Я успокаивал себя тем, что она оскорбила меня своим нежеланием порадоваться за меня, вместо этого придумывая какие-то странные теории и предположения.