Прошло более десяти лет с тех пор, как страна покорилась монголам после череды разорительных нашествий. Королевский двор и влиятельные кланы бежали на остров Канхвадо, а простые люди, на чьи плечи легли тяготы сопротивления завоевателям, в конце концов были так истощены, что втайне приветствовали окончательное поражение. Во многом это произошло потому, что даже во время войн людям приходилось платить высокие налоги. Когда наконец пришел мир, рухнул военный режим, для которого ван был всего лишь марионеткой, и правитель вернулся в Кэгён, люди надеялись, что все изменится к лучшему. Но надежды так и остались надеждами: и до монгольских нашествий, и во время вторжений, и после заключения мира простым корёсцам жилось одинаково плохо.
Корё превратилось в вассала монгольской империи Юань, и новым бременем для населения стала выплата дани и принудительная отправка корёских девиц в жены монголам. Сказались на простых людях и последствия двух неудачных попыток монголов завоевать Японию. Как будто мало захватчиков, местная знать тиранила и притесняла народ. Однако ван словно не видел этого и не пытался облегчить страдания низших слоев населения, а лишь поощрял сановников. Конечно, простые люди теряли любовь и почтение к королевской семье.
Ван во всем слушался жену, монгольскую принцессу[4], и в Корё это считали унизительным. Простолюдины между собой часто поливали грязью монарха и его супругу. Вот такая польза была от непопулярного вана: злословя о монархе, люди хотя бы отчасти избавлялись от накопившихся недовольства и гнева.
В такой обстановке и началась эта история.
Если идти вниз по течению ручья Энгечхон, берущего начало за крепостной стеной на вершине Огонсан и пересекающего Кэгён с запада на восток, рядом с мостом Сурюккё можно увидеть большую конную ярмарку, где превосходные скакуны ожидают новых хозяев. Обычно ярмарку посещали самые богатые и знатные люди Кэгёна, но сегодня здесь было непривычно тихо. В ожидании покупателей торговцы, собираясь по двое, по трое, негромко переговаривались о наболевшем.
– Слышал, зять генерала Чана забрал у тебя двух лошадей; ты серебро-то за них получил? – спросил торговца Ёма один из его приятелей.
– Если бы. Был не сам зять, а его слуга. Сказал, что лошади нужны генералу для поездки в Юань и чтобы за платой я пришел к ним в дом. Я-то сходил, только там мне сказали, что отряд уже отбыл, и велели явиться позже.