Он медленно добрался до старой гостиной, где посреди комнаты стояла небольшая пыльная пианино, крышка которого была приоткрыта, будто кто-то недавно играл на давно замерших клавишах. Неожиданно с улицы донёсся раскат грома, и в этот же миг зазвонили часы, которые Марк заметил на камине. Стрелки, казалось, двигались без какого-либо очевидного мотива, наполняя пространство мелодичным звоном, который эхом разносился по дому.
Странные мурашки пробежали по спине Марка, но в этот момент он почувствовал влечение к еще одной двери, скрытой в полумраке комнаты. Её петли были покрыты ржавчиной, но дверь поддалась усилию, открывая перед ним лестницу, ведущую вниз, в подвал, который на первый взгляд казался бесконечным.
Тьма, заполонившая те места, была плотной и густой, и невыразимое чувство тревоги всколыхнуло его разум. Оглядываясь по сторонам и понимая, что возврата уже нет, Марк сделал первый шаг вглубь неизвестности.
Каждый шаг по соскрипучим ступеням отдавался глухим эхом, словно сам дом прислушивался к присутствию Марка. Спустившись вниз, он оказался в подвале, который будто бы дышал холодом и нежными отблесками лунного света, пробивающегося сквозь узкие окна. Подвал казался большим, чем можно было бы ожидать, с множеством коридоров, уходящих в темноту, как лабиринт из забытых теней.
На стенах висели старинные картины с портретами людей, чьи глаза казались живыми, словно они следили за каждым движением Марка. Эти лица что-то напоминали ему, но память отказывалась воскресить конкретные образы. Его внимание привлекла одна из картин – женщина в старинном платье, с грустными глазами и замысловатой подвеской на шее, которая светилась мягким светом, каким окружающая тьма пренебрегала.
Спотыкаясь о разбросанные предметы, Марк продвигался по переходам, пока не услышал тихий шепот. Подойдя ближе, он увидел, что звуки исходят от затворенной двери в самом конце коридора. Внезапно, половицы под его ногами заскрипели, и шепот прекратился, оставив комнату завороженной тишиной.
Дверь открылась сама собой, и перед ним предстала небольшая комната, единственным предметом в которой была кованая шкатулка, покрытая слоем пыли. Ощущая, что разгадка всех его вопросов может крыться внутри неё, Марк осторожно поднял крышку. Внутри, на бархатной ткани лежала та самая подвеска, которую он видел на картине, и записка с непонятным шифром. Его охватило странное чувство дежавю, и он понял, что теперь играет куда большую игру, чем мог себе представить.