Наталья это тоже заметила: нечистая отметина на щеке девочки будто ещё больше выросла и потемнела. Поэтому она никуда не ходила с дочкой, гуляла с ней лишь вокруг дома. Ей не хотелось, чтобы все перемывали её дочери косточки. Хотя бабы уже и так шептались и показывали пальцем в её сторону. В деревне невозможно иметь секреты, так или иначе, все кругом обо всём узнают.
– Я решилась, Устина, – тихо проговорила Наталья, – отнесу Аннушку в лес. Прямо сегодня отнесу. Прямо сейчас. Не могу больше. Всё у меня с ней не так.
Старуха ободряюще похлопала Наталью по спине.
– Вот и хорошо! Вот и умница. Наконец-то дотумкала. Нечего себе жизнь портить, ты молодая, нарожаешь ещё детей! – воскликнула она.
– Да, наверное, ты права, – задумчиво сказала Наталья.
– Раз решилась всё-таки, то иди, не медли!
Устина подтолкнула женщину к калитке. Наталья тяжело вздохнула, развернулась и медленно побрела со двора Устины к лесу, мрачно темнеющему вдалеке. Чем дальше она отходила от деревни, тем быстрее становился её шаг. А когда она вошла в лес, то и вовсе перешла на бег. Наталья рыдала, дав волю слезам, – здесь её никто не увидит, не осудит. Лес стерпит всё.
– Ты прости меня, Аннушка. Но так надобно… – то и дело повторяла Наталья.
Она бежала вперёд, не разбирая дороги, не глядя по сторонам, тяжело дыша. И вот, добравшись до чащи, куда почти не проникал солнечный свет, она в последний раз взглянула в личико Аннушки, а потом положила свёрток с ребёнком на землю, резко развернулась и не оглядываясь пошла прочь.
* * *
Какое-то время девочка спала, лёжа на мягком ковре из мха, туго укутанная в пелёнку. А потом она проснулась, закряхтела, завозилась внутри своего кокона. И вскоре звонкий младенческий крик разнёсся по лесу. Девочка плакала, отчаянно и громко, зазывая голосом мать, которая может перепеленать её в чистую пелёнку, согреть у груди и напоить молоком.
Девочка плакала, и лес тревожно шумел.
Девочка плакала, и птицы испуганно вскрикивали, взлетали с насиженных гнёзд.
Девочка плакала, и небо темнело, предвещая близкую грозу. И вот уже первые раскаты весеннего грома пронеслись над лесом, заставив содрогнуться и задрожать вековые ели.
А девочка всё плакала и плакала, чувствуя предательство матери…
И тут из-за деревьев появилась тёмная сгорбленная фигура. Старуха, хромая, медленно подошла к кричащей девочке и долго смотрела на неё, склонив голову набок. Её длинные седые волосы были заплетены в две тугие косы, свисающие до самой земли, а лицо скрывал большой тёмный капюшон.