– Ах ты, котеночек… Вот ведь, приблудился к нам…
Он хотел повернуть ребенка за плечо, но тот уперся. Наконец Кропинский нашел нужные слова:
– Бедная крошка! – сказал он по-польски. – Откуда ты?
Услышав польскую речь, ребенок вытянул головку, словно насекомое – спрятанные щупальца. Это первое слабое проявление жизни так потрясло двух узников, что они как зачарованные не могли оторвать глаз от малютки. Его худенькое личико было серьезно, как у зрелого человека, и глаза блестели совсем не по-детски. Ребенок смотрел на незнакомых людей в немом ожидании. А те едва смели дышать.
Одолеваемый любопытством, Розе тихо прокрался в угол и внезапно появился перед Кропинским и Пиппигом.
– Это еще что такое?
Пиппиг в испуге огляделся и зашипел на изумленного Розе:
– Ты что, спятил? Зачем пришел? Ступай обратно! Хочешь натравить на нас Цвайлинга?
Розе махнул рукой.
– Он дрыхнет. – И, с любопытством склонившись над ребенком, спросил:
– И что вы собираетесь с ним делать?
Пиппиг оттеснил Розе от чемодана и пригрозил:
– Скажешь хоть слово…
Розе пробурчал:
– Недурную игрушку навязал ты себе на шею.
И с обеспокоенной улыбкой покинул опасное место.
– Это же надо, чтобы именно он нас застукал, – раздосадованно прошептал Пиппиг, когда Розе скрылся из виду.
У длинного стола-прилавка стояло несколько новоприбывших, они сдавали всякую мелочь – кто обручальное кольцо, кто связку ключей.
Работники команды складывали это в бумажные пакеты, а Гефель в качестве капо надзирал за их операциями.
Рядом с ним стоял Цвайлинг и тоже следил. Вечно полуоткрытый рот сообщал его неподвижному лицу выражение какой-то опустошенности. Груда хлама не интересовала его, и он отошел от стола. Гефель проводил взглядом долговязого эсэсовца: небрежная осанка придавала его тощей фигуре сходство с кривым гвоздем. Цвайлинг большими шагами возвратился в кабинет.
Новичков скоро отпустили, и Гефель наконец получил возможность заняться ребенком. Розе, вернувшийся к столу, задержал капо.
– Если ты ищешь Пиппига…
Он загадочно показал на кладовую.
– Знаю, – отрезал Гефель. – Об этом молчок, понял? Розе изобразил возмущение.
– Что я, доносчик?
Он обиженно посмотрел вслед Гефелю. Работники команды насторожились и стали его расспрашивать, но Розе не отвечал. Таинственно улыбаясь, он ушел в канцелярию.
Ребенок сидел в чемодане, а Кропинский, стоя перед ним на коленях, пытался завязать с ним беседу.