– Ну что ж, как говорится, я давать себя убедить…
Совещание длилось менее получаса. Его участники поодиночке, незаметно покинули место встречи и разошлись по баракам.
Кремер как раз собирался идти в лазарет, чтобы сформировать из санитаров команду, когда к нему явился Бохов. Долгого разговора не потребовалось. Бохов сообщил Кремеру, что товарищи согласились с его предложением. Кремер возьмет на себя руководство санитарной командой. Они обсудили, кого из санитаров выбрать. Тут нужны надежные, испытанные товарищи.
Чуть позже Кремер отправился в лазарет. В длинном коридоре амбулатории толпились больные. Кремер протиснулся в перевязочную. Здесь кипела работа. Больных впускали по десять человек. От кислого запаха ихтиола и зловония, распространявшегося от всевозможных нарывов, было почти невозможно дышать. Санитары в изношенных белых халатах обслуживали пациентов. Все делалось молча, по раз навсегда заведенному порядку. Санитары срезали грязные размокшие бумажные бинты и очищали воспаленные раны от черной корки – застывшей ихтиоловой мази. Деревянной лопаточкой накладывали на рану порцию свежего ихтиола. Быстро, привычными движениями наматывали бумажный бинт, словно манжету на цветочный горшок. И все это молча, без лишних слов. Приходилось как можно полнее использовать короткий промежуток между вечерней поверкой и сигналом отбоя. Легким толчком в спину санитар отсылал пациента:
– Готово, следующий!
Следующий, уже успев спустить штаны, с безмолвной мольбой показал санитару черно-синюю флегмону на тощей ляжке. Его отделили от прочих, и он, придерживая рукой сползавшие штаны, заковылял к тем, кто уже ждал очереди у операционного стола.
Оперировал старший санитар Эрих Кён, коммунист, в прошлом актер. У него не было времени даже взглянуть в лицо больного, которого клали на операционный стол – деревянный помост с черной клеенчатой подушкой. Кён видел только нарывы и опухоли, и, пока его ассистенты накладывали эфирную маску, он прикидывал взглядом продольные и поперечные разрезы, которые ему предстояло сделать, и вот его скальпель уже врезался в больную ткань. Большими пальцами обеих рук он выдавливал гной и очищал рану. Ассистент, стоя наготове с ихтиолом и бинтом, тут же накладывал повязку.
Другой ассистент приподнимал оперированного и, усадив его, быстро приводил в чувство парой крепких затрещин по правой и левой щеке. (Не обижайся, приятель, нам некогда ждать, пока ты очухаешься!)