Это было смешение революционных подпольщиков с городским отребьем, армейскими неудачниками и переметами. Все были, конечно, коммунистами. Это была ядовитая выжимка России, разбитой войной, разнузданной и разъеденной революцией. Это была страшная сила.
Вот так. Сказано с ненавистью, но и с определенным уважением. Страшная сила. И обратим внимание на упоминание «революционной учащейся молодежи», пополнившей ряды курсантов. Как раз к этой категории относился Шура Кесельман.
Туркул красочно и с удовольствием описывал, как дроздовцы громили курсантов под Ореховым (город в Запорожье, в 400 километрах к востоку от Одессы), отмечая при этом невероятные храбрость и упорство этой бригады:
Красные курсанты идут по городу. Они очнулись от утреннего огня. Их второй вал будет яростнее первого. Курсанты идут в атаку с пением. Они переиначили нашу белогвардейскую “Смело мы в бой пойдем за Русь святую»”:
Смело мы в бой пойдем
За власть трудовую
И всех «дроздов» побьем,
Сволочь такую.....
Потери у курсантов были огромные, еще одно свидетельство Туркула:
На площади, куда мы вышли, мы могли убедиться в страшной силе нашего огня. Площадь была вповалку устлана мертвыми курсантами. Убитые лежали так тесно и такими грудами, точно их швыряло друг на друга. Застигнутые огнем, они, по-видимому, сбегались, жались в кучки, и пулеметы сметали всех.
Шура никаких записей в те дни не вел, не до того было, а позднее написал всего несколько строк:
Орехово стало нашим кладбищем. Нас убивали, мы умирали. Меня оглушило взрывом, а потом завалило трупами. Я очнулся от того, что лицо заливало кровью. Моих раненых и убитых товарищей. Ночью я незаметно выбрался и пошел искать своих.
После неудачи под Ореховым от бригады остался небольшой отряд, который окончательно был разбит под Михайловкой. Героизм и бесстрашие красных курсантов получили широкую известность. О них в 1919 году советские кинематографисты даже успели снять фильм, который назывался «Жизнь красных курсантов».
В конце августа Одессу пришлось сдать – ее заняли отряды ВСЮР, Вооруженных сил Юга России, то есть деникинцы. Но красные оставили в городе подполье, и в числе подпольщиков был бывший самокатчик Кесельман. Возможно, он не успел уйти с отступавшими частями, из-за неразберихи и паники, охвативших ряды красных. Или не захотел расставаться с родными местами. Но наиболее вероятно, что его оставили по решению командования. Поскольку одессит, знал город, имел связи и мог оказать неоценимую помощь товарищам. И опыт подпольной работой у него уже имелся.