Время есть наша привязь, что отделяет богов от смертных. Забыть об этом не позволит золотой шпиль, что плывет по небу вокруг Минитрии. Там, среди облаков, царствует Великий Архонт, первый из ангелов и охранитель завета времени – тот, кто после каждого цикла добавляет к году по месяцу.
– Из Каселуды
В Вороний город мы брели неспешно. Брели вначале по клочковатой тропке и, миновав очертания Басксина, вышли на проторенную дорогу.
Джеремия поделился с нами пайком на день.
Бэк сетовал, что натер мозоли на руках, потому что отец сегодня велел передоить скотину.
– Зато не заскучаешь! Мой-то отец – писарь… – досадовал Перри.
– Ну и что? – влез Джеремия. – В Басксине вообще скука смертная! Зрящим ничего нельзя, все грех! – Он набил рот хлебом, как бы насильно затыкая поток крамолы.
Говорят, Зрящие посмеиваются над теми, кто не верует в Осулара: якобы им не миновать забвения. Отец же считает, что, когда настанет конец времен, таких, как Джеремия, Владыки не спасут. За кем же, интересно, правда?
Я на секунду посмотрела на Перри, который улыбнулся в ответ. Больше не смогла: всего секунда его взгляда, а у меня уже затрепетало в груди.
Какое любопытство, какая жизнь плескались в его глазах! Сколько всего они выражали, вплоть до самых тонких чувств! Щеки круглы, подбородок – маленький и скошенный. Перри быстр, быстрее нас; где бы ни оказался, он без труда очаровывает окружающих, даром что еще ребенок. Бывало, я так заглядывалась на него, что мысленно соединяла черточками его редкие веснушки.
– Чуете? – оживился Джеремия.
Я едва не вспыхнула, поняв, что открыто глазею на Перри, и отвернулась к предместьям скромного Вороньего города. С той стороны и вправду веяло запахом сливочного масла, который обычно сулит свежую выпечку. Городок гудел и, по-видимому, готовился к спонтанным гуляниям по случаю утреннего набата.
Оказалось, никто не знал точного дня, когда родится Семя, – на это была отведена тысяча лет. Однако стоило колоколу пробудиться, о делах тотчас позабыли, чтобы справить новый, неожиданный праздник.