Четвертая проблема Петра – проблема ложного смирения. Незадолго до Голгофы, во время пасхального ужина (так называемой последней ве́чери) Иисус хотел преподать ученикам урок любви. Он опоясался полотенцем, взял тазик с водой и, подобно самому низшему рабу, принялся омывать ученикам ноги. Но не успел Он довести до конца начатый урок, как неожиданно возникло препятствие в виде смиренного Петра. Смиренный Петр, смиренно потупив очи долу, начал смиренно препираться со Спасителем: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги?» (Иоан. 13:6). Господь мягко поправил его непокорность: «Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после» (ст. 7). Но Петр в порыве смирения был готов настаивать на своем: «Не умоешь ног моих вовек» (ст. 8). Тогда Спаситель дал ему понять, что, отказываясь от Христова омовения, Петр отождествляет себя с неверующими: «Если не умою тебя, не имеешь части со Мною». Тогда Петр, боясь такой участи, смиренно требует, чтобы Господь омыл ему не только ноги, но «и руки и голову» (ст. 9). Движимый чувством самоуничижения, он вновь пытается навязать Иисусу свой план. Как комментирует Райл: «В высказываниях Петра мы можем отметить то, что именуется Библией как “самовольное смиренномудрие”, которое заставляет человека бросаться в крайности»5.
Когда при внешних признаках самоуничижения человек отказывается делать то, что говорит Спаситель, или идет наперекор ясно открытой Божьей воле, становится понятно, что это ложное смирение, движимое глубоко спрятавшейся гордостью. Пока человек не перестанет внутренне спорить со Словом Божьим, под благородным плащом смирения всегда будет скрыта грязная рубашка гордыни, даже если он рьяно размахивает знаменем служения Богу.
Некоторые из нас тоже страдают ложным смирением. Это проявляется, например, тогда, когда мы под предлогом собственного несовершенства или борьбы с греховными мотивами отказываемся просто и безотлагательно исполнять то, к чему нас призывает Господь. Ссылаясь на отсутствие дарований, отказываемся говорить о Христе неверующим. Ссылаясь на борьбу с раздражением, отказываемся воспитывать детей в послушании. Ссылаясь на внутренние «шторма», отказываемся прощать и просить прощения. Но у нас есть надежда из обманчиво скромных Симонов превратиться в истинно смиренных Петров.