Несколько часов назад он помог Элизабет найти искомую книгу, едва заметно направляя ее к нужному полку. Эта невинная на первый взгляд услуга дорого ему обошлась – ее искренняя благодарность и сияющие глаза пробудили в нем чувства, которые Леонард так старательно пытался держать в узде.
Он ненавидел свою собственную слабость. Как он мог позволить этой девушке, этому воплощению доброты и света, проникнуть в его ледяное сердце? Ведь это могло разрушить все, к чему он так долго и упорно стремился.
Элизабет была его Ахиллесовой пятой, уязвимым местом, которым могли воспользоваться его враги, чтобы уничтожить его. И Леонард не мог позволить этому случиться. Он должен был избавиться от этого наваждения, пока оно окончательно не поглотило его.
Внезапно дверь библиотеки распахнулась, и в комнату уверенным шагом вошел лорд Реджинальд. Его властная фигура заполнила собой пространство, излучая ауру превосходства и непоколебимой уверенности.
Леонард тут же отложил книгу и встал, склоняясь в приветственном поклоне.
– Милорд, – произнес он ровным тоном. – Чем могу быть вам полезен?
Реджинальд окинул его цепким взглядом, словно оценивая.
– Я слышал, ты помогал Элизабет в ее занятиях, – сказал он, не спеша подходя ближе.
Леонард сдержанно кивнул.
– Да, милорд. Она искала редкую книгу по ботанике и попросила мне о помощи.
Реджинальд хмыкнул, его губы тронула едва заметная усмешка.
– Ты всегда был таким услужливым, Леонард. Твоя преданность и незаменимость делают тебя поистине бесценным.
Леонард почувствовал, как внутри него все напряглось. Он прекрасно знал, что этот человек, его родной отец, не способен ни на какие искренние чувства. Все, что он делал, было лишь искусной игрой, направленной на то, чтобы использовать Леонарда в своих целях.
– Благодарю вас, милорд, – произнес Леонард, позволяя себе легкий намек на улыбку. – Я всего лишь стараюсь быть полезным вам и вашей семье.
Реджинальд внимательно посмотрел на него, и Леонард почувствовал, как его пронизывает этот цепкий, изучающий взгляд. Казалось, лорд пытается разгадать, что скрывается за этим спокойным фасадом.
– Твоя преданность семье похвальна, – наконец произнес Реджинальд. – Особенно с учетом твоего… особого положения.
Леонард сжал челюсти, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. Это был едкий выпад, намек на его незаконнорожденное происхождение – источник его многолетних страданий и ожесточенности. Упоминание об этом всегда задевало за живое.