– А тебя надо было с детским садом на дачу отправить. Бессовестные какие родители – совсем не жалеют стариков!
– Ну, Бабуля все-таки немножко молодая, – возразила Горошина, – а в детский сад я не пойду.
Буланкина нагнула голову, как будто собралась ее забодать.
– Будешь со старшими спорить – придет лихомара и утащит тебя в болото!
Моня рассердилась. Так рассердилась, что даже перестала бояться Буланкину. Чтоб ее саму кто-нибудь утащил в болото! Все – теперь Горошина испугается и долго не заснет. И не почитаешь уже толком, и телевизор не включишь.
– Не бойся, – сказала она строгим голосом. – На самом деле, никаких лихомар нет.
– Она как привидение, – настаивала Буланкина, приближая к Горошине свои очки, – вся белая и мутная. Кажется, что лицо, а это туман!
– Нет, это просто говорят: «Ах, ты, лихомара такая!» – объяснила Горошина.
Буланкина отодвинулась.
– Кто ж тебя ругаться-то научил? Старшая сестра, небось?
В это время вернулась Бабуля, и Буланкина отвлеклась. Рассасывая таблетку, морщась от валидола, пустилась рассказывать, о том, как скандалит с соседями, потому что их черноплодка свешивает ветки к ней на участок. Она всегда об этом рассказывала, когда приходила пить чай.
Перед ужином Моня повела Горошину гулять.
– Мы сегодня в лесок пойдем, – предупредила она.
– Только до ворот, – сказала Бабуля.
– Почему?
– Поздно уже, туман идет.
– Ну, и что?
Бабуля взглянула на нее как-то тревожно, помолчала, потом повторила:
– Только до ворот. Нечего там делать в такое время, в леске в этом.
…Низкое «дооо», долгое, как дорога, протянулось через небо и стихло где-то у горизонта. Лень было вертеть головой, но Моня и так знала, что это самолет. Ей нравился этот звук. По вечерам он был слышнее и означал, что погода теплая, дождя нет и все, в общем, хорошо.
Почти одновременно за Муриковым участком к небу взметнулся еще один звук, опал, как струя фонтана, потом взметнулся снова. Только звук этот ничем не напоминал шум воды. Пронзительный и внезапный, он был похож на рыдание пополам с подвыванием и пробирал насквозь, как промозглая погода. Но все добродушно улыбались, когда слышали, потому что понимали: это радуется пролетающему самолету Мурикова соседка Дита (сокращенное от Афродита), йоркширский терьер. Дита радовалась каждому самолету, не пропускала ни одного. И, если учесть, что сравнительно недалеко Внуковский аэродром, то жизнь у нее, можно считать, удалась. Слышно ее было не только у ворот, – и в леске, и в деревне Брехово, – наверняка и в самолете тоже. Кто бы мог подумать, что у этого существа размером с кошку такой сильный голос!