Торранс, кивнув на пилота, подняла руку и повернула рычажок общей связи, чтобы никто не слышал продолжения разговора. Людивина развеселилась и пожала плечами. Она не понимала, с чего у нее вдруг развязался язык, – наверное, хотелось побыстрее сломать лед. В ближайшие годы им с Торранс предстоит провести вместе много времени, и эта странная откровенность сейчас, когда они спешили заточить себя под землей среди гниющих трупов, – шанс сблизиться. Придется помогать друг другу. Надо успеть познакомиться получше.
– Надеюсь, вы не отказались от идеи замужества? – спросила Торранс.
– Нет, напротив. Я упрямая. Как-то завела двух любовников одновременно!
Торранс улыбнулась открыто и дружелюбно, что очень ей шло. Куда больше, чем взгляд охотницы.
– А вы? – спросила Людивина. – Замужем?
Люси показала левую руку, украшенную солитером и обручальным кольцом.
– Виновна, ваша честь.
– Чем занимается муж?
– Он жандарм, легких путей не ищем.
– А дети есть?
– Дочка Ана шести лет. Еще хомяк и загородный дом в Нормандии. Вот и все.
– Почему ДПН?
Торранс глубоко заглянула ей в глаза, и Людивина почти почувствовала, как лазерный луч сканирует ее.
– Чтобы понять. Разоблачить худшее в человеке – значит успокоиться насчет остального. Согласны?
Помедлив, Людивина кивнула. И внезапно Торранс ровным тоном произнесла:
– В юности меня изнасиловали. Потом я изучала психологию, стала жандармом, теперь вот работаю в ДПН. О мотивах умолчу.
Людивину ошеломила такая откровенность. Торранс, способная быть хладнокровным хищником, внешне непроницаемая, к тому же начальница, только что поделилась самым сокровенным, своей ключевой травмой. А ведь они знакомы всего два часа.
– Сочувствую, – произнесла она.
Торранс не сводила с нее пристальных глаз.
– Поспите, пока есть время. Если учесть, что нас ждет, вряд ли в обозримом будущем сможем отдохнуть…
Людивина кивнула и снова повернула голову к пейзажам, плывущим внизу, ко всем этим людям, о которых она никогда ничего не узнает, а те в свою очередь плевать хотели на тяжкий груз, который она собирается взвалить на свои плечи.
Пока делается грязная работа, миру все равно, за чей счет и какой ценой.
Комковатая земля. Перепаханная столетиями, она будто спала здесь с начала времен беспокойным сном, откидывала покрывало, сминала леса, громоздила горы кошмаров, властвовавшие над этой местностью. Несколько ферм стояли тут и там в конце извилистых дорог, между узкими озерами с черной водой. Восток страны, где-то там, вдали от всего.