Чтобы выжить, Гаспар проводил микрорегенерацию. Он периодически закрывал глаза на пятнадцать-двадцать минут, и это помогало держаться. Старея, он худел, хотя и без того не был жирным, а в остальном чувствовал себя неплохо. Его волосы поседели, но в этом нет ничего исключительного для мужчины пятидесяти пяти лет, – в конце концов, это случается и с очень хорошими людьми, говорил он себе. Окружающие утверждали, что он стал похож на Макса фон Сюдова. Гаспар не знал, о ком идет речь, но воспринимал сравнение как комплимент.
По правде говоря, его беспокоил только собственный взгляд. Печальный. Сносившийся. Не от недосыпа, нет, в этом он был уверен. И точно не от слов, над которыми его сетчатка трудилась до изнеможения. Что ни говори, а слова позволяли ему побыть наедине с собой под конец дня. Или, как он любил говорить своим помощникам, «под конец дна».
Дело было в смертях.
По долгу службы ему приходилось смотреть на морщины трупов, и на глаза лег груз смерти. Такой диагноз поставил себе доктор Буске.
В половине первого, несмотря на тяжелый день, Гаспар лежал на походной кровати в высокой палатке, где ему устроили импровизированный кабинет. Максимально близко к полю боя, как хотели они с генералом де Жюйя. Эффективность превыше всего. Он надел на лоб одну из этих удобных светодиодных ламп и читал сборник рассказов «Нокемстифф» Дональда Рэя Поллока, потрясающего представителя современной американской литературной сцены.
Сочные рассказы о настоящей сельской Америке, такие искренние, глубоко тревожащие душу, завораживали его. И тут кто-то поскребся в палатку. Люси Торранс и Людивина Ванкер.
Им не пришлось долго уговаривать доктора слезть с раскладушки, чтобы отправиться в передвижную лабораторию.
В этот час шахта казалась еще внушительнее. Массивная, с размытыми очертаниями, словно оторвали лоскут ночи и укоренили здесь, на загадочной вибрирующей земле. Вдалеке на востоке, у моста, два жандарма охраняли въезд, за ними светили фарами фургоны журналистов, жаждавших информации, даже когда ничего не происходило. Буске занялся сбором оборудования, а Торранс разбудила двух носильщиков, принеся им кофе. Людивина отправилась предупредить коллег из ПО. Она надеялась, что Ферицци ночует в отеле неподалеку или отправился домой: не хотелось снова становиться объектом его едких замечаний. Только не сейчас. Она подошла к палаткам и уже собралась постучать фонарем по боковой опоре, как вдруг услышала стон. Женский. Кто-то прекрасно проводит время.