Я погрузился в свои размышления, надеясь получить хоть какой-либо позитивный ответ у себя в голове, и не заметил, как прошёл час. Мы стояли на стене, держа под прицелом центральные ступени, уходящие вниз, в туман. Отсюда я слышал, как запечатывают чем-то двери, как заколачивают молотком железо. Наверное, их сильно покорёжили, ибо работали долго и усердно.
Когда по рации доложили о завершении работ, мы прождали ещё час: стоя здесь, на стене, как замершие статуи, не делая почти никаких движений; стоя там, в вестибюле, держа под прицелом двери и не издавая ни звука. Всех нас обуяло это чувство повышенной опасности. Мы не знали, когда враг снова явится к нам, но мы были готовы ко встречи с ним. Хотя возможно он отступил, вернулся в царство беспросветного тумана, чтобы в норах, руинах и расщелинах зализать свои раны. Он сломал о нас зубы, и сегодняшняя битва была выиграна нами. Но не была выиграна война.
Спустя час после последнего радиосообщения Виктор Петрович перекинул автомат за плечо и сказал:
– Похоже, эти твари всё-таки отступили. Нюхнули пороха, гады. Думаю, мы прождали долго. Можно смениться и отдохнуть.
Они не явились ни через час, ни через два, ни через сутки. Всё это время, медленно тянувшееся, плотное, вязкое, мы находились в состоянии повышенной боеготовности. Никто из нас, дозорных, не спал, да и похоже, все остальные в университете не смыкали глаз. Не могли просто сделать этого, опасность не позволяла. Хоть твари больше не вылезали на свет, но из мглы мы ощущали их постоянное наблюдение. Притаившись там, они следили за нами, выжидали, видимо, взвешивая все риски перед тем, как ринуться в атаку снова. Ощущение их присутствия не отпускало нас, оно нависло над нами, цепко держась за сознание, и мы не выпускали оружие из рук ни на секунду. Когда была пересменка, и дозорные уходили, чтобы хоть немного отдохнуть и перекусить, на их место приходили другие. Многие из новых не стояли в дежурстве ни разу и не держали в руках оружие. Это дело было для них непривычным, и с автоматами и винтовками наперевес они со стороны выглядели неуклюже.
Это было не их делом. Их делом было выращивание грибов и растений на плантациях, готовка в столовой, починка приборов. Попадая в чужую для себя среду, человек с большей вероятность начинает теряться, когда вокруг него меняется привычный уклад вещей, а зона комфорта остаётся где-то позади. Те, кого поставили на стену следить за горизонтом, выглядели потерянными, чувствующими себя не в своей тарелке. Но по другому было нельзя, сейчас каждый человек становился частью большого, общего дела – обороны. Нашей обороны.