Внешность обманчива, ведь выглядела-то она невинной и чистой. Аккуратный нос, выразительные глаза и брови на овале, нивелирующем любые отличительные черты. Таких лиц на Западе великое множество.
Лишь взгляд прямо говорил каждому, кому не повезло заглянуть в ее глаза: она успела повидать немало ужасов за месяц под Семью Лунами. Даже Йенс, человек не из впечатлительных, чувствовал этот пронзающий холод во взоре. Бездну жестокой реальности, в которую провалилась девчонка, та всегда носила с собой.
«Где-то я уже видел нечто подобное… – размышлял про себя вервольф, не спуская глаз с собеседницы. Он сожалел, чего ранее не мог себе позволить в отношении чужих. – Ах, да! В Заниведской Тагрии. Как же давно это было. Детей ожесточала война – в первую очередь, она. Здесь она тоже происходит, но уже другая. Результат, впрочем, тот же».
Не так важно, родители так принарядили дочурку, или же она сама додумалась одеться так. Главное, что ее наряд прямо сообразен вызовам нового времени. Йенс проникся к ней уважением: девчонка точно знала, как выживать.
Если не брать в расчет шею, ни одного открытого участка тела.
Плотную рубашку в бирюзовую полоску дополнял жилет-безрукавка.
Кисти рук укрывали перчатки чуть ли не до локтей.
Штаны для дальних переходов скрывались в высоких сапогах.
Одежда надежная, без изысков. Ничего лишнего – лишь портупея, с которой свисали дворянская рапира в ножнах да кремневый пистолет в кобуре. Из-за спины виднелся подсумок с боекомплектом к огнестрелу.
«И все-таки она благородных кровей», – подметил егерь, едва окинув ее беглым взглядом. Жаль только, эта сеньорита совсем растеряла аристократические манеры.
Винить её не в чем. Даже самый приличный из людей в Ларданах соловьем бы запел, если бы дожил до нынешних деньков.
Девчонка всплеснула руками, являя себя чужаку. Прошла к проему двери, уткнулась в него спиной и скрестила руки на груди. В неудовольствии резюмировала:
– Если так лучше…
Йенс улыбнулся ей, выражая признательность:
– Определенно, лучше.
– Тогда выкладывай. – Выжившая поджала губы. Разумеется, была нетерпелива.
Упрашивать вервольфа дважды не пришлось. Он выложил всё, как есть.
Деталей он, разумеется, никаких не знал. Оперировал, в первую очередь, своими домыслами. Ведь мертвецы историй не рассказывают. У Йенса для девчушки имелось только то, что он видел, и козырь в построении аргументации.