веду не подобает мямлить, отвечая на вопрос об актуальности древ‑
неримской юриспруденции для современной правовой системы.
Поверхностным увлечением Эрика было коллекционирование
открыток с видами довоенного Кёнигсберга. Внимая совету отца
помимо учёбы заняться чем‑нибудь путным, он долго изобретал
непыльное хобби, но так ничего и не придумал, пока однажды
не спустился в антикварный подвальчик вместе с Гальпериным —
однокурсником и нумизматом. В тесном кирпичном помещении, которое его близорукий гид посещал каждую неделю, Эрика
поразили седовласые бородатые старцы, толпившиеся у прилав‑
ков. Сквозь лупы они рассматривали марки в потрёпанных аль‑
бомах, доставали из кляссеров монеты и вертели над головой, ловя едкие потоки галогенного света из‑под сводчатых потолков.
Некоторые из коллекционеров сидели за круглыми столиками, пили крепкий кофе, дымили в пол и интеллигентно торговались.
Обстановка в туманном цоколе была музейно‑ коммерческой.
Наибольшее впечатление на Эрика произвёл потёртый, в паути‑
не заломов и ветвистых царапинах, гестаповский плащ. Он угро‑
жающе висел на покосившемся манекене и казался безразмерным.
5
Сергей Миронов
Гальперин подвёл Эрика к прилавку с открытками. Тема ста‑
рого города, прекрасно знакомая Борису Францевичу, воодуше‑
вила аморфного студента на личностный подвиг, и он сделал
первое приобретение. Две открытки с видами Монетной площа‑
ди и Южного вокзала, адресованные неким Фрицем Рихтером
родителям в Мюнстер, Эрик купил по дешёвке у Гальперина.
Нумизмат и филокартист возрадовался:
– Запомни мои слова: сначала две открытки, потом пять —
и поехало! Через полгода не остановишься. Этот процесс затяги‑
вает и вдохновляет. Я начинал с одного экземпляра – обожжён‑
ная рождественская карточка.
Однако пророчество Гальперина не сбылось. Эрик познакомил
приятеля с отцом, увлечённым историей немецкого оружия, обо‑
шёл лавки старьёвщиков, покопался в вязкой землице интернет‑
ресурсов и притормозил покупки на двадцать третьей открытке.
Собирательство, может, и было полезным занятием, но на фоне
гендерного одиночества грозило умственным помешательством, к которому постепенно приближался Гальперин. Эрик сбавил
темп и выцеживал по открытке в месяц, складывая фотографи‑
ческие слепки с архитектурных шедевров ганзейского города
в семейный альбом. Гальперин же воевал с приятелем, желая