Итак, мне было 9 лет, и я стояла посреди комнаты старого дома. Я подслушала: в нём никто не жил много лет. Может, все 11, а может, ещё больше. Мама не назвала точную цифру. Но сказала, что эта самая комната теперь будет моей. Я останусь в ней на ночь. Кровать, что здесь стоит, протрут тряпкой, застелют чистым бельем и подвинут к правой стене.
– Поставьте кровать так, чтобы можно было спать головой к окну, а ногами к двери. – попросила я. – Пусть свет луны льется на лицо. Так мне будет поспокойней.
Отец молча кивнул. День тогда вышел сумбурным и совершенно утомительным. Хотелось поскорей дождаться вечера, а лучше ночи, чтобы как следует отдохнуть.
Ночь, конечно же, пришла. Солнце как будто бы упало за горизонт, и темнота поглотила этот дом и весь тихий и безликий пригород. Меня никто не укладывал. Считалось, что я довольно сообразительный ребенок, способный убаюкать себя сам.
Я легла на новую жесткую простынь и, кажется, уснула. Сон был прерывистый. В последнее время я часто просыпалась от головной боли и противного тонкого звука в голове. Будто при настройке телевизора. Не так давно меня научили понимать время на часах, потому я знала, что в очередной раз проснулась в 2.31 ночи. До утра нужно было ещё дожить. Не знаю зачем, но я поднялась с постели и снова вышла на середину комнаты, посмотрев в окно над кроватью. Погода за ним меня пугала. Она была как в фильме, который я как-то случайно видела по телевизору. Ночь была уже не черной, а серой. Шел дождь, небольшой, но упрямый, с настоящей злостью бьющий в стекло. Ветки деревьев, голые и темные, раскачивались и царапали оконную раму. Они же создавали неприятный шорох, задевая кирпичную стену.
Я вдруг обнаружила, насколько заброшенно и неопрятно выглядело место, в котором я находилась. По сути, кроме моей кровати, маленького столика с темно-коричневой изрезанной столешницей и нескольких книг в углу здесь не было никаких нужных, или хотя бы приятных вещей. Только пыль и забытые с момента смерти деда клочки истлевших тряпок, обрывки пожелтевших газет и бумажек. Возле кровати валялась наполовину ржавая бритва без лезвия. В эту секунду меня пронзила мысль: "А что, если на этой самой кровати, в этой самой комнате и умер наш родственник, в чей дом мы заявились? Куда мне бежать? К родителям? Нет, всё равно выставят вон! "