Халед отрицательно покачал головой.
– Ты украл?
Он лишь улыбнулся. Она спросила чуть слышно:
– Ты убил человека?
– Многих…
Она опустилась на стул. Силы покидали ее.
– По моей вине погибло много людей. Ты говоришь – искупить вину… А у кого мне просить прощения, Надия? Ты и твои друзья и еще эти бедные люди, что вокруг нас, способны понять и, возможно, простить. Но другие не простят.
– Другие? Кто это другие?
– Слушай, неужели ты до сих пор не поняла, кто я? Как оказался здесь? Зачем понадобилось посылать вертолеты, чтобы разделаться со мной? Не догадываешься?
Лицо Надии было белым как мел.
– Кто же ты?
– Я – «тихий американец». Агент Центрального разведывательного управления США…
Он сидел на балконе и смотрел в бинокль. Море серебрилось в лучах утреннего солнца. Почти у самого горизонта темнели узкие полоски – там, вдали от берега, застыли корабли американской эскадры.
Надия подошла к нему, положила руку на плечо.
– Халед, мне нужно что-то сказать тебе.
Он отложил бинокль, повернулся в скрипучем кресле.
– Я знаю, Халед, ты рассердишься… Но поверь, дорогой, я не могла иначе… Так вот, пока ты спал, я записала твою исповедь. Вот она.
Надия протянула ему несколько отпечатанных на портативной машинке листков.
Халед взял их здоровой рукой, положил на колени и спросил:
– Ты записала все, о чем я рассказывал?
– Посмотри сам.
Он пожал плечами, начал читать первую страницу: «Я, Халед Мурси, пишу все это в здравом уме. Начинаю с этих слов, потому что был тяжело ранен, когда меня хотели уничтожить. Но я выжил. И теперь считаю, что имею право рассказать правду о себе и тех, кто хотел бы ее похоронить вместе со мной.
Я американец, хотя среди моих предков есть арабы – ливанцы, эмигрировавшие в свое время в США.
Я был агентом ЦРУ и сейчас горько в этом раскаиваюсь. Тот, кто раскаивается, часто говорит, что был обманут, введен в заблуждение. Не хочу никого винить – прежде всего виноват я сам. Я считал непогрешимой мою страну. Я искренне верил, что служу ее интересам. И во имя Америки я готов был на многое: плести интриги, причинять боль и страдания людям, натравливать их друг на друга.
Я был убежден, что нет людей благородней, чем те, кто руководит Америкой, и нет ценностей дороже американских.
Я ненавидел коммунистов, потому что, как меня учили, они против общественной системы, создавшей богатства моей страны. И поэтому вел борьбу с ними, да и со всеми, кто не был с нами „в одной лодке“.