– Он относился к ней по-дружески, а потом попытался изнасиловать и убил.
– Он не признался, что убил ее.
– Что? – встрепенулся Бартон. – А в наших газетах писали, что он сознался в содеянном.
– Ничего подобного. Он вообще был обвинен в преступлении на основании съемок камер видеонаблюдения. Никаких свидетелей преступления нет, и это, видимо, дало ему право все отрицать.
– То есть ни его самого, ни его машину никто не опознавал?
– Был опознан номер его машины.
– Номер могли заменить.
– Да, верно. Но тогда кто и как?
– Это уже другой вопрос… Были ли найдены на трупе следы его ДНК? Сперма? Пот? Волосы?
– Нет, ничего этого не было найдено. Он не смог ее изнасиловать, она сопротивлялась.
– Но тогда под ее ногтями должны были остаться мельчайшие следы его кожи, ткани, его волосы, наконец?
– Нет, он все замыл спиртом.
– Спиртом? А он мусульманин?
– Нет, он из семьи ливанских христиан. Но в церковь не ходил.
– И что, все христиане таскают с собой в машине спирт?
– Кое-кто возит, я думаю. Для технических целей.
– Пусть так. Ну, и как же он ее убил?
– Накинул на шею шнурок и задушил. Он – здоровый парень.
– Но вся картина преступления осталась для вас неясной, правда? Ведь этот Малик был убит на следующий же день? Не было ни следственного эксперимента, ни тщательного изучения мотивов.
– Верно. Но Малик так яростно все отрицал, что это внушило следователям уверенность в том, что это сделал он.
– Странная логика!
– Нет, совсем не странная, – возразил Вадид. – Нужно очень многое иметь в виду. Темперамент, взрыв страстей, мужчина, у которого никогда не было женщины, преступление в состоянии аффекта… Все это вместе у нас случается, поверьте.
– Как часто в последние пять лет у вас имели место преступления аналогичного характера?
– У меня нет статистики таких преступлений, – признался Вадид.
– И напрасно: она могла бы сейчас кое-что нам подсказать. Честно говоря, у меня есть подозрение, что ваш Малик не был виновен в убийстве Мэри Белл. Похоже, тут действовал опытный преступник, может быть даже профессионал.
– Но Малик уже был судим. Он пытался провезти в Ливан большую партию афганского героина.
– Когда? – тут же спросил Бартон.
– Четыре года назад, – ответил Вадид. – Он не был участником операции, его наркоторговцы задействовали уже в аэропорту прилета, и он получил всего год тюрьмы. Но в тюрьме люди проходят отличную школу и часто становятся хуже, чем были.