Первый эксперимент провалился с таким оглушительным треском, что его эхо до сих пор отзывается во мне. Я остался один в мёртвой тишине, словно в безбрежном океане, где нет ни одного спасительного берега. Я потерялся, как корабль без капитана, захваченный водоворотом неудачи. И лишь моё отчаянное чувство самосохранения, тот самый личный кошмар, который я сам себе устроил, вытащил меня из этой бездны. Я понял: ошибка была болезненной, но она стала моим спасением.
Я действовал на инстинктах, надеясь на случай, как будто вытягивал последний жребий. Но теперь я знаю: если этот путь пройти заново, каждый шаг должен быть выверен до микроскопических деталей, словно я двигался через минное поле, где одно неверное движение – и всё закончено.
Я остановился. Глубокий вдох. Как шахматист, обдумывающий следующий ход. Первый провал был ударом, и теперь мне нужно было не просто собрать оборудование заново, но и себя. Это была подготовка нового эксперимента, но скорее – перезапись судьбы.
Все шаги пришлось пересмотреть, каждую деталь подвергнуть сомнению. Никаких импульсивных решений. Как стрелок, сосредоточивающийся на мишени, я нацелился на успех, зная, что малейшая ошибка может вновь привести к катастрофе.
Первое, что требовало исправления, – это интерфейс взаимодействия. В прошлый раз я был как художник, забыл наложить последние штрихи. Программа, которая могла бы связывать меня с прототипом, попросту не существовала. Всё было лишь набором холодных и бесполезных железяк. Теперь я знал: связь между мной и машиной должна быть выстроена безупречно, как дирижёр управляет оркестром одним взмахом руки.