Когда Костецкий зажег свет, между шкафами метнулась чья-то тень.
– Кто здесь? – весело спросил Костецкий. – А ну, выходи!
Из-за шкафа вышел человек в габардиновом пальто и вежливо поздоровался.
– Ты кто такой? – так же весело и доброжелательно спросил Костецкий.
– Гомза Алексей Теодорович, – представился человек.
– Костецкий, военлет первого класса, – представился в свою очередь Костецкий. – Ну, и чего ты тут делаешь, товарищ Гомза?
– Я пришел за кое-какими личными вещами, которые не успел забрать, – пояснил Гомза. – Дело в том, что мы здесь раньше жили… Вернее сказать, мой брат, и так случилось, что мы не успели забрать личные вещи… письма, фотографии… вы разрешите?
– Бери, конечно! – разрешил Костецкий. – Вещи-то твои. Слушай, – вдруг озаботился он, – а как ты сюда проник?
– Там черный ход, – Гомза показал куда-то за шкафы. – А у меня ключ… – он показал ключ. – Я вам его оставлю.
– Оставляй, – разрешил Костецкий. – Слушай, Гомза, ты, случайно, не знаешь, где тут посуда?
– Здесь, – Гомза показал на резной буфет.
– Вот спасибо! Выручил! – обрадовался Костецкий, доставая из буфета бокалы. – Слушай, товарищ Гомза, может, присоединишься? Ко мне товарищи пришли… новоселье отметить.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Гомза. – Мне некогда.
– Ну, как знаешь, – согласился Костецкий.
– Марьсеменна! – закричал Костецкий, входя в зал. – Я бокалы нашел! Вина неси!
– Товарищи! – вскочил со своего места розовощекий летчик. – Я предлагаю, поскольку товарищ Костецкий нашел бокалы, поднять тост за наших дорогих гостей, за замечательных актрис нашего советского кино, товарищей Лактионову и Аграновскую!
– Это он за тебя… – прошептала Таисия, наклонившись к Галине. – Они-то не знают, что я в кино не снималась.
– Успеешь еще, – пообещала шепотом Галина. – Фильмов много снимается, на всех хватит.
– А где Толя? – вдруг спохватился Костецкий. – Не разбудили? Э-эх! Ничегошеньки вам доверить нельзя! Ничего! Забыли друга! – Костецкий обошел стол и начал раскидывать ворох форменных тужурок и шинелей, которые были навалены, как показалось сначала девушкам, прямо на полу. Раскидывал он до тех пор, пока не обнаружилась низенькая железная походная кровать-раскладушка, а на ней – спящий спиной к собравшимся летчик.
– Вставай! Поднимайся! Филин ты мой, сова круглоглазая, летучая мышь лопоухая!