– Ульрих Померанский, епископ Каминский##, младший брат ее покойного мужа. Насколько я понимаю, он ваш дядя?
## Епископ Каминский – после секуляризации церковные земли перешли к светским властителям, но названия остались прежними.
– Верно, а что на это сказал Филип Набожный?
– Он умер еще зимой, так что герцогом теперь стал другой ваш дядя – Франц. А его епископство досталось самому младшему братцу.
– Да, новости к нам доходят не быстро. Хорошо хоть ты рассказал. Кстати, а что с моим с… кузеном, сыном Агнессы.
– Ваш юный кузен жив и здоров. Говорят, герцог Франц благоволит юному принцу и даже готов объявить своим наследником.
– Я смотрю, ты неплохо осведомлен.
– Когда я пытался попасть в Дарловский замок, меня узнала одна придворная дама. Это она мне рассказала обо всех этих событиях и дала немного денег, посоветовав до поры никому не рассказывать о своих злоключениях, а отправляться к вам.
– Это была Катарина фон Нойбек?
– Да, ее звали именно так.
– Чудо, а не женщина! Ладно, рассказывай, что было дальше. Кстати, какая нелегкая тебя понесла в Ригу? Ее же, насколько мне известно, осаждают поляки
– Уже нет, ваше величество. Поляки сняли осаду и ведут со шведами мирные переговоры.
– Вот как? Мой любезный брат отчего-то не торопится сообщать мне об этом. Впрочем, продолжай: что было в Риге?
– Сказать по правде, там меня чуть не схватили. Я попросил помощи у одного знакомого негоцианта, а тот донес в магистрат. Почему-то вы очень популярны среди ее жителей, мой кайзер, и несмотря на то, что город теперь принадлежит шведскому королю, а вы женаты на его сестре, любого человека, заподозренного в том, что он служит вашему величеству, ожидает тесная камера и крепкая веревка. Уж я даже и не знаю почему.
– Как тебе сказать, Ян… – хмыкнул я, – у рижан на это целый миллион причин.
– Да, мой кайзер, – согласился шкипер, – целый миллион звонких серебряных причин. Но как бы то ни было, мне удалось бежать. С большим трудом я добрался до Пскова, где меня все-таки схватили и посадили в тюрьму.
– А там-то за что?
– Честно сказать, я и сам не понял. Меня, верно, приняли за шпиона, и совсем было собрались повесить, но Карл Рюмме, как-то научил меня одной странной русской фразе. Я крикнул ее, и ваши подданные не стали меня вешать, а отвезли в Москву.