– Вы чего тут?
– Так сон твой охраняем, царь-батюшка, – ответствовал стрелецкий полуголова.
– Я вижу, как вы охраняете, – пробурчал я, – того и гляди, лихие люди украдут государя вашего, а вы, лиходеи, и знать не будете.
– Грех тебе говорить такое, Иван Федорович, нешто тебя потревожил кто, али помешал чему? – скроил умильную рожу Анисим.
– Видел все?
– А чего, дело молодое, а я не такой дурак, как твой кравчий или стольники со спальниками-дармоедами. Скоро из царя схимника сделают!
– Анисим! – повысил голос Вельяминов.
– А чего Анисим? Я уже тридцать пять годов Анисим! Когда государыня из Стекольны## приедет, так то совсем другое дело будет, а сейчас оно и не грех вовсе!
## Стекольна – Стокгольм.
– Так, всё, прекратили базар! Лучше расскажите – от лазутчиков вестей нет?
– Тихо все, государь, не знают воры о том, что мы идем.
– Тогда седлайте коней, нечего засиживаться!
Никита с Анисимом бросились выполнять распоряжение, а я обернулся и увидел, как на меня изумленными глазами смотрит хозяйка двора.
– Чего ты, красавица, смотришь так, будто чудо какое увидела?
– Они тебя государем назвали… – прошептала она еле слышно.
– Ну вот – видишь, и царя повидала.
– Прости, государь, – кинулась молодая женщина в ноги.
– За что простить, али неладно получилось? Поднимайся давай, застынешь чего доброго. Как зовут-то тебя, красавица?
– Настею…
Услышав ее имя, я будто окаменел. Перед глазами проплыли картины прошлого, кабак на окраине Новгорода, схватка с его хозяином, наша жизнь в тереме, потом острог у поганого поля, рассказ Ксении и перекошенное от ужаса лицо Золтана Енеке. Наверное, вид мой в это время стал страшным, и Настя, невольно вскрикнув, отшатнулась от меня и прижалась к бревенчатой стене избы. В этот момент отворилась дверь, и из нее кубарем вылетел растрепанный и босой Сенька и опрометью бросился между нами, загородив сестру.
– Береги сестру, парень, – грустно усмехнулся я и на негнущихся ногах пошел прочь.
Вскочив в седло, обернулся к своим спутникам и махнул рукой, дескать, трогаемся. Потом, проглотив, наконец, ком в горле, спросил у Вельяминова:
– Никита, а коней у воров давеча много ли отбил?
– Да есть маленько… кони, правда, неказистые, а чего?
– А ничего – оставь в сем дворе какую ни то лошаденку покрепче, потом сочтемся. Будет чем пахать людям по весне… и за-ради Христа, не спрашивай меня ни о чем, а?!