– Уверяю вас, я нисколько за него не тревожусь.
– Заметьте: я тоже. Я говорю как сторонний зритель. На его месте…
– На его месте?..
– Я сбежал бы за границу.
– Это не в духе Арсена Люпена.
– Ну, тогда я пошел бы на сделку.
Д’Эннери удивился:
– С кем? И по поводу чего?
– С обладателем бриллиантов.
– Ей-богу, – со смехом воскликнул д’Эннери, – с учетом того, что известно об этом Люпене, я сказал бы, что условия такой сделки нетрудно предугадать.
– А именно?
– «Всё – для меня. И ничего – для других».
Фажеро вздрогнул, заподозрив в его словах некий намек:
– Вот как? Что вы хотите этим сказать?
– Я просто назвал условие, типичное для Люпена, с его-то привычками. Люпену – всё, остальным – ничего.
Фажеро в свой черед весело рассмеялся; при этом его лицо было таким безмятежным, что д’Эннери всерьез разозлился. Ничто не было ему так противно, как показное благодушие Антуана, – а ведь именно оно располагало к нему окружающих. На сей раз это его лицемерие проявилось в тот самый момент, когда Фажеро посчитал себя достаточно сильным, чтобы позволить себе такую провокацию. Д’Эннери решил, что пора уже «обнажить шпагу», и внезапно сказал, сменив шутливый тон на враждебный:
– Не будем тратить лишних слов, объяснимся коротко. Трех или четырех фраз нам вполне хватит. Я люблю Арлетт. Вы тоже. Если вы будете настаивать на свадьбе, я вас уничтожу.
Антуан был поражен этим выпадом. Тем не менее он возразил, не теряя самообладания:
– Я тоже люблю Арлетт и женюсь на ней.
– Стало быть, вы не уступите?
– Не уступлю. С какой стати я должен подчиняться приказам, которые вы не имеете никакого права мне отдавать?!
– Прекрасно. Тогда назначим день нашей встречи. Подписание контракта должно состояться в ближайшую среду, не так ли?
– Да, ближе к вечеру, в половине седьмого.
– Я буду там присутствовать.
– На каком основании?
– Граф де Меламар и его сестра уезжают на следующий день. Мне хочется попрощаться с ними.
– Вы наверняка будете желанным гостем.
– Так значит, до среды?
– До среды.
После этой стычки д’Эннери не стал терять времени даром. В его pаспоряжении было всего четыре дня, и он твердо решил любой ценой избегнуть риска. А потому попросту исчез. Его никто и нигде не видел. Двое инспекторов Сюртэ дежурили под его окнами. Двое других следили за домом Арлетт Мазаль. Еще одна пара караулила у дома Регины Обри. И это не считая тех, кто поджидал его на улице, куда выходил сад Меламаров. Но Жан д’Эннери был неуловим.