– Не об этом вам надо беспокоиться. Я, конечно, постоянно в туалете детские мультики слушал, но, когда из тебя кровь сосут, подобные мелочи отходят на второй план и тихо там умирают.
– В доме эпидемия клопов?
– Не совсем. Эпидемия – да, но не клопов.
– Боже, это тараканы? Бр-р, ненавижу.
Парень тоскливо усмехнулся и, качая головой, стал складывать «белизну» в портфель. Он расплатился наличкой, отсчитав точную до копеек сумму, попрощался и ушёл. Однако его слова остались с Ирой.
Весь день она думала о неназванной эпидемии. Пряча свежее за старым, меняя ценники, болтая на перекуре с Ваней, Ира постоянно припоминала этот разговор. Почему парень прямо не назвал проблему? Неужели он подписал какое-то соглашение о неразглашении? Бывает ли вообще такое? Кого он зашифровал под уродами-вампирами, если не комаров или клопов? Ответ пришёл на ум, когда Ира пробивалась сквозь толкучку к дверям автобуса и чуть не проехала свою остановку. Это блохи. От одной мысли у Иры зачесалось предплечье, затем плечо, затем голова. Всю дорогу от остановки до квартиры она чесалась.
Артём встретил её с котом на руках у порога, чмокнул в губы на развороте и направился в кухню. В перерыве между работой он постоянно пытался находить по квартире дневную норму шагов, а растолстевший после кастрации Горбун обеспечивал ему дополнительные четыре килограмма нагрузки. Правда, сейчас Артём больше маневрировал, нежели ходил, ведь половину и без того крохотной квартирки занимали коробки с упакованными вещами. «Я сегодня опять ударился об эту сраную дверную ручку, – пожаловался он, демонстрируя фиолетовый синяк, но тут же просиял: – Ещё два дня и сво-бо-да». Закружившись с Горбуном в вальсе, Артём чуть не упал на коробку вентилятора и скрылся в комнате. С тех пор как они решились на ипотеку, он светился от счастья. Жизнь в однушке его тяготила, и последние месяцы Артём сидел на краешке стула, так не мог дождаться, когда же они заедут в новую квартиру.
Разувшись, Ира помыла руки и прошла в комнату. Она не отважилась пересказать слова парня с «белизной» ни в тот день, ни в следующий, а потом настал переезд.
Первую ночь в новой квартире Ире не спалось. Пахло то ли краской, то ли шпаклёвкой. Шторы повесить не успели, и в голом окне, посреди бархатной ночи, светился строительный кран у соседнего дома, находящегося на этапе скелета. Внизу по пустым дорогам с пронзительным, точно у ракеты на старте, рёвом гоняли идиоты, которых не заглушали даже двойные стеклопакеты, а на кухне попеременно гудел «бесшумный» холодильник. В старой квартире тарахтение заглушала тяжёлая советская дверь, но на новой дверей пока не было.