– Вот и разгадка, – удовлетворенно констатировал Вадим, – бобры! Но откуда они здесь? Хотя постой, – продолжал он, – километрах в трех отсюда, через луг – начинаются истоки лесной речки. Место болотистое. Может оттуда они и пришли? Не знал, что бобры такие отчаянные сухопутные путешественники!
– А они не кусаются? – Славка стал опасливо озираться по сторонам.
– Могут! – уверенно заявил Вадим, – если будешь их доставать своим назойливым вниманием. И бегают, говорят, тоже быстро! – весело смеясь добавил он. Пойдем на другую сторону!
Словно по деревянному мосту, совсем не прогнувшемуся под их весом, они, с опаской, перешли по бобровой плотине на другую сторону канавы и вскоре выбрались из перелеска на яркий солнечный свет.
Легкий ветерок, напоенный ароматами лугового разнотравья и свежестью раннего утра, ударил им в лицо, на мгновение опьянив их чувством невыразимой легкости и свободы.
Их удивленным и восхищенным взорам предстал огромный разноцветный луг, заросший травой выше пояса – настоящий растительный океан, слегка колыхающийся под порывами ветра.
Славка, не выпускаемый матерью с дачи на расстояние дальше зоны прямой видимости, как зачарованный глядел на открывшийся перед ним бескрайний простор.
– Нам нужно во-о-н туда, – вывел его из легкого оцепенения Вадим, указывая рукой в направлении едва видневшегося леса, – там черничника много и малинника тоже. Вот где мы и отдохнем, а заодно и перекусим дарами природы!
Славка, чем-то озабоченный, молча стоял, посматривая то вперед, то назад. Видно было, что какая-то отчаянная борьба, происходящая внутри него, не дает ему возможности принять окончательное решение.
– Ну, так что? Рванем напрямик? – предложил Вадим, одновременно прикидывая про себя, насколько длиннее обернулся бы для них обходной маршрут краем луга, бывшего когда-то колхозным полем.
– Рванем! – решился, наконец, Славка.
Друзья с бесшабашным задором вошли в безбрежный океан высокой и еще не просохшей от утреннего тумана луговой травы.
Однако, после нескольких сотен метров, преодоленных с большим трудом, молодая горячность стала постепенно угасать, несмотря на все отчаянные попытки исследователей сохранять бодрость духа и энтузиазм.
По густой, десятилетиями не выкашиваемой траве, шагать было совершенно невозможно. Особенно досаждало и сбивало с ритма постоянное спотыкание о торчавшие из земли и невидимые в траве немалые холмики вездесущих муравейников.