Чтобы убедить искушенного читателя в истинности этого замечания, ниже приводится краткое изложение этой теологии, взятое из вышеупомянутых источников. Прежде всего, эта теология превозносит огромный принцип вещей как нечто превосходящее даже само бытие, как не связанный со всем сущим, источником которого он, тем не менее, неизреченно является; и поэтому не считает нужным причислять его к какой-либо триаде или порядку существ. Более того, он даже извиняется за попытку дать соответствующее имя этому принципу, который на самом деле невыразим, и приписывает эту попытку неразумию человеческой природы, которая, стремясь постичь его, дает название самой простой из своих концепций тому, что находится за пределами всякого знания и всякого представления. Поэтому Платон называет его единым и благом; первым из этих имен он обозначает его трансцендентную простоту, а вторым – его существование в качестве объекта желания для всех существ. Ибо все вещи желают добра. Но Орфей, как хорошо замечает Прокл3, «пользуясь правом басни, обозначает именами все вещи, предшествующие Небу (или умопостигаемому и в то же время интеллектуальному порядку), вплоть до первой причины. Он также называет невыразимое, которое превосходит умопостигаемые единства, Временем». И это по удивительной аналогии, указывающей на порождение, то есть невыразимую эволюцию в свет всех вещей, из необъятного принципа всего. Ибо, как замечает Прокл в другом месте, «где есть порождение, там и время имеет существование». Именно так следует понимать знаменитую «Теогонию» Орфея и других греческих теологов.
Поскольку первая причина есть единое, а это одно и то же с благом, то всеобщность вещей должна образовывать целое, наилучшее и наиболее глубоко объединенное во всех своих частях, которое только можно представить: ведь первое благо должно быть причиной величайшего блага, то есть всего сущего; а поскольку благо есть единство, то наилучшим произведением должно быть то, что наиболее объединено. Но поскольку вещи различны, и одни из них более совершенны, чем другие, и это пропорционально их близости к первой причине, то глубокое объединение не может произойти иначе, чем путем слияния крайности высшего порядка с вершиной более низкого. Поэтому первые из тел, хотя и являются по сути телесными, все же κατα σχεσιν, благодаря обитанию или союзу, являются наиболее жизненными, или жизнями. Высшие из душ, таким образом, являются интеллектами, а первые из существ – богами. Поскольку бытие есть высшая из вещей после первой причины, его первое существование должно быть в соответствии со сверхсущностной характеристикой.