– Не могу… не хочу… – Фрося отдала матери ковш и вытерла ладонью слезы.
– Иди, говорю, за стол. Опять против меня идешь. Видимо мало тебе жизнь урок преподнесла.
Фрося послушно прошла к столу, но кусок в горло так и не полез. Просидев в молчании над кислыми щами, она встала из-за стола:
– Спасибо, матушка, за еду.
–Ты же ничего не ела – Степанида подняла на неё глаза, – Фроська, ну что с тобой делать? Хоть богу помолись. Он тебе терпения пошлет, всё легче станет.
Фрося, ничего не ответив, ушла за цветастую занавеску на кровать, где уткнувшись лицом в подушку, тихо всхлипывала до самого утра.
Прошли недели, наступил теплый май. Снег уже растаял, уступив место для молодой зеленой травы. По улицам в этот солнечный день проходила первомайская демонстрация и люди с транспарантами, плакатами с лозунгами шли по улицам города и пели: кто марсельезу, кто интернационал, а другие с улыбками и смехом, размахивали ветками деревьев с едва проклюнувшимися почками. За ними всю дорогу бежали беспризорники, которые осторожно подворовывали в этот праздничный день. В воздухе витала радость, смех и ликование толпы.
Фрося с Маришей шли рука под руку, смеялись, рассматривали толпу и гордились, что стали частью чего-то большего. В такой день они на рукава завязали красные повязки, а на головы надели красные косынки, подобно женщинам-коммунисткам.
– Смотри, а Любаша в обнимку с Лёней идет – воскликнула Мариша, аж подпрыгнув на одной ноге – А там то, там то, смотри, это ведь Гавриша с Анечкой. Вот бесстыдники, он ведь с Мусей еще вчера гулял.
Фрося слушала подругу в пол уха, ища глазами Глеба, и на все её ликования просто поддакивала.
– Мариша, а Федя твой где?– уже не выдержав, спросила она.
– А зачем он тебе? Ой, да ты Глеба все своего ждешь? Забудь его. С ним и Федя разругался.
– Зачем?– Фрося даже замедлила шаг от любопытства.
– Не сошлись в политическом вопросе.
– Вот чудаки. Почему мужчины такие чудаки… – Фрося фыркнула и сильнее стиснула руку подруги.
– Глеб теперь в конце Чугунной живет. Вот только что я и знаю.
– Но ведь должен же он быть сегодня здесь…
– Да лучше бы не было. Ой, смотри, Любаша нас к себе зовет. Ну, пошли, пошли скорее.
А вот Глаша на Первомай не пошла. Сидела у окна, вязала детские носки и изредка посматривала на улицу. На душе было у неё как то неспокойно, как будто кошки скребли. В доме она осталась одна с Ваняткай, который, наконец- то, заснул и, можно было заняться домашними делами. Делая петлю за петлей, Глаша глубоко уходила в свои мысли, что не заметила, как вдоль их дома промелькнула тень, а потом и вовсе заскрипела входная дверь. От неожиданности Глаша вскочила с места, уронив клубок шерсти на пол. В дверном проеме показалась мужская фигура.