течёт неспешно, как над храмом облака,
спокойно дышится, печаль светла, легка,
и в бесконечность тянется рука.
Здесь часто слышится, рассудку вопреки,
на расстоянии протянутой руки
твоё дыхание, и я лежу без сна,
смотрю в окно, где юная сосна,
чья ветвь колышется
ритмично, сердцу в такт,
зовёт меня… Звонок, и первый акт
закончился, вновь утро, перерыв,
и давней болью вскормленный надрыв
пульсирующей жилкой на виске
летит аллюром от анданте к ске…
Да, к скерцо, кажется.
Но вдруг, срывая ритм,
асистолией время говорит,
смывая слёзы, грёзы, всплески чувств
и отделяя правду от искус —
ственных построек.
И в последний миг
прервётся ропот, шёпот, лёгкий вскрик,
и губы остановятся в мольбе:
Тебя, Тебе, Тобою, о Тебе…