Фейнстра был не против, но настоял на том, чтобы они оставались на связи. И добавил:
– Ты всегда можешь мне позвонить, я буду рядом.
– Отлично, – ответила Касси, стараясь сдержать слезы, но была почти уверена, что он услышал, как она плачет.
На экране компьютера все еще был текст о непристойном нападении. Она смотрела на него, не видя самих слов. «Значит, у меня умерла бабушка.» Ей вдруг стало так грустно, как будто это случилось на самом деле. Как будто у нее действительно когда-то была бабушка: кто-то теплый и уютный, кто-то, кто никогда не забудет о твоем дне рождения. Кто-то, кто всегда был бы рядом в нужный момент. На крайний случай, какая-нибудь чокнутая старушка вроде Кобы, которая теперь окончательно ушла из ее жизни.
«Не сходи с ума, – сказала она сама себе, – сконцентрируйся лучше на этих придурках. Они хотя бы настоящие».
Всегда обращайтесь в полицию, – прочитала она.
Касси вздохнула. Что они вообще ей такого сделали? И кто теперь поверит ей, такой лгунье?
Тут она увидела конверт. Конверт, в котором была книжка, лежал возле кровати. Фейнстра, мама, текст на экране – все вдруг ушло на второй план. Важной вдруг оказалась одна-единственная вещь: надо опустить конверт в почтовый ящик Кобы.
Она сбежала вниз по лестнице, прошла мимо мамы, которая мрачно размешивала кофе. Раз оборот ложечкой, еще один, еще, и так без конца.
– И куда ты? – спросила она, не поднимая глаз.
– Ухожу.
– Все только и делают, что уходят.
– Что-то случилось? – недоверчиво спросила Касси.
– Нет, а что могло случиться? – в голосе слышалась агрессия.
– Ну а у меня случилось, – проворчала Касси, вдруг снова разозлившись.
– Что?
– Ничего.
Она захлопнула за собой дверь, не обращая внимания на мамины крики.
– Касси, а ну вернись! Мы здесь так двери не закрываем!
«Конечно, мы обычно тихонечко смываемся, – со злостью думала Касси, пока шла за велосипедом. – Что у нее опять стряслось? Неужели все-таки расстались с Хансом?»
Касси даже почувствовала что-то вроде сострадания, но мигом подавила это в себе. Сначала другое.
«Надеюсь, в Борхерхофе есть почтовый ящик, – думала она по дороге. – У нее нет родных. Но ведь у всех есть почтовый ящик? Ну, кроме бездомных и нелегалов… Интересно, как дела у Мусы? И у Байди с Давидом? Они наконец получили вид на жительство?»
Не сбегать, написать заявление. Хуго легко говорить. Да что ему известно о таких деревнях, где все друг друга знают в лицо? Где полицейский участок меньше, чем их дом? Где Де Баккер – это божество?