Как будто прочитал мои мысли. Жуть.
– В общем-то, мне снится всего один сон, – ответила я. – Один и тот же каждый раз. Как будто смотришь на повторе ролик с «Ютьюба».
Лейдеман весь превратился в слух. Я достала из кармана телефон и уставилась на черный экран.
– Я не собираюсь его включать, правда. Просто подержу в руках. Ну, знаете, такая моральная поддержка. Чтобы чувствовать, что я не одна.
Не отрывая взгляд от телефона, я начала говорить. Очень медленно, наверное, так говорят лунатики во сне. Не специально, просто по-другому не получалось.
– Запах такой, что дышать невозможно. Воняет потом. Грязными людьми. Скисшим молоком. Дерьмом. Скорее даже навозом. Как на ферме, только в сто раз хуже.
Ну вот, опять. Все, что я прятала глубоко в сознании, снова стало реальным. Заболела лодыжка, как будто на ней что-то тяжелое. Появилось удушающее чувство, словно меня поймали, как крысу в ловушку. И опять этот шум. Накатывает волнами, как морской прибой, становится все громче, пока не заполняет комнату и не прижимает меня к стене.
– Как будто тысячи людей одновременно что-то говорят, – прошептала я с закрытыми глазами.
Боже, нет, он здесь, снова… Я почувствовала, как меня затрясло. Сильнее, чем обычно: сначала задрожали пальцы, затем – руки, плечи, ноги… Телефон выскользнул и с громким стуком упал на пол. Я хотела его поднять, но почему-то не смогла. Меня полностью сковало дрожью.
И тут из ниоткуда появились руки Лейдемана. Он положил их на мои. Крепко обхватив, он держал меня, словно я была кораблем, а его руки – якорем.
– Что ты видишь, Одри?
– Большого черного ворона, – еле прошептала я. – Он медленно расправляет крылья. Огромные черные крылья. Все до смерти боятся его. И церковь пропахла страхом и смертью.
Сердце колотилось, во рту пересохло. Я высвободила одну руку и потянулась за водой, но рука дрожала так сильно, что я почти все пролила на стол, не сумев удержать стакан.
Лейдеман поднес его к моим губам и помог сделать глоток.
– Он что-то говорит?
– Он кричит. А иногда шепчет – это еще страшнее. А летучая мышь рядом с ним повторяет сказанное, только на баскском.
Лейдеман дернул рукой, и я поняла, что что-то его смутило.
– На… на баскском? – произнес он так, будто мне не поверил. – Откуда ты знаешь, что это было на языке басков?
Все образы пропали, словно кто-то нажал на кнопку. Страх тоже исчез, я чувствовала лишь невероятное раздражение. Похоже, раздражение помогает против страха. Отлично. Вот о чем индейцам надо было рассказывать своей ребятне.