– Ну тогда желаю тебе удачи с твоими собственными детьми, – сказала она, и я кивнула:
– Спасибо. Постараюсь получить удовольствие.
Я люблю, чтобы последнее слово оставалось за мной. Но Рената тоже любит.
– На здоровье. – И это особое выражение лица: плохо скрытое всезнайство, притворная доброжелательность.
Я тоже владею этим выражением лица, оно передаётся от матерей к дочерям, как и неизжитые мечты, да: это выражение рассказывает об их мечтах, тогда как рот язвительно поджат. Губы кривятся, подбородок приподнят. Рената большая мастерица так смотреть. Но и я тоже.
Уже теперь и Беа начинает осваивать это, и у меня не хватает выдержки усугублять этот поединок, по мне лучше разъяриться, выговориться, обо всём написать и плюнуть Ренате в чай, чтоб она знала, что такое по-настоящему злиться.
– А ты помнишь, какой у нас дома был пол? – спросила я.
– Нет. А что?
– Он был ужасный. И совсем не нормальный! Но мне пришлось доходить до этого самой, вы же никогда с нами не разговаривали.
– Да разговаривали мы с вами, с утра до вечера, не притворяйся.
– Но не про полы и не про то, как к ним приходят.
Рената подняла брови и смотрела на меня насмешливо. Это она тоже умеет: внушить чувство, что ты не в своём уме.
Это она делала и раньше, когда приходила к моей матери в гости, а я была дома и что-нибудь рассказывала: про школу, про друзей, про несправедливость мира. И тогда Рената поднимала брови и ставила под сомнение мои высказывания, стараясь вселить в меня неуверенность, указывала мне на те аспекты, которые я упустила. И я тушевалась, вместо того чтобы использовать её возражения для тренировки в дискуссии.
Но теперь всё иначе, теперь я держусь стойко. И я говорю ей, что убеждена теперь: моя мать тоже находила эти полы ужасными, но принимала их как данность, как то, что она могла себе позволить, да ещё и говорила, что она к ним не имеет никакого отношения. И в этом обманывала себя, потому что этот пол с тех пор так и прирос к ней. Ну хорошо, возможно, я преувеличиваю. Но для меня мать остаётся женщиной, которая стоит на этом полу.
Брови Ренаты так и замерли поднятыми.
– Ну как ты не понимаешь? – Я начала злиться. – Мне надо было знать, чего она по-настоящему хочет, как прийти к тому, что считалось бы нормой и что могло послужить альтернативой – и почему она не воспользовалась ею!