В понедельник в школе все кажется обычным. Значит ли это, что я хорошая актриса, или мои подружки знают меня не так хорошо, как я думала?
– Как меня достали университетские регистрационные формы, – говорит Бринн после уроков. – Если придется еще раз писать эссе на тему «Мои будущие цели и амбиции», клянусь, я откажусь от дальнейшей учебы и до конца своих дней буду работать в «Макдоналдсе». Кто тут против картошки фри? – Она берет одну у Сесили, сидящей рядом с ней в столовой.
– Это картошка с обеда, – говорю я. – Она уже успела стать отвратительной.
– Никогда она не бывает отвратительной, – говорит Сесили, – и мне надо все доесть прежде, чем я попаду домой. Отец ненавидит жареное во фритюре. – Она засовывает в рот сразу три палочки картошки фри. – Приемной комиссии же понравится, что я начала программу первой медицинской помощи еще в школе, так? Это будет плюс.
– Вряд ли, если они узнают, как ты уважаешь жирную пищу, – отвечает Бринн. – Ты же ходячая реклама сердечных заболеваний.
Сесили съедает еще палочку.
– О, у меня точно будет работа.
Пачка чипсов «Доритос», которые я захватила, чтобы съесть после уроков, громко шуршит, когда я ее открываю. Сесили попадет в хороший университет, а возможно, даже получит грант на обучение. А я? В лучшем случае это спорный вопрос. Особенно, если мне не удастся как следует подготовиться к выставке «Арт-Коннект». Я вспоминаю о панической атаке, которая случилась в пятницу вечером, и поеживаюсь. К первому ноября необходимо взять свою жизнь под полный контроль. Я смотрю на своих подружек и думаю, что произошло бы, расскажи я им правду. Что, если сейчас я могла бы обсудить с ними не картошку фри и университетские заявки, а таблетки, лежащие в кармане рюкзака, или реальную причину аварии? Разумеется, они поддержали бы меня, ведь так? Я знаю их с самого детского сада. Они для меня как члены семьи.
Моя настоящая семья не знает, как справляться с моими ментальными проблемами. Брент однажды зашел ко мне в комнату во время серьезной панической атаки, и до сих пор у него на лбу красуется шрам от туфли на шпильке, которой я в него швырнула. В свою защиту скажу, что он постоянно просил меня успокоиться, как будто мне самой этот выход не приходил в голову, и поскольку я расстраивалась все сильнее и сильнее, он в конце концов выдал: «Нат, какого хрена с тобой творится? Ты же абсолютно психованная».