– Ты посмотри, какие у него туфли, – говорила я ей, – модель «прощай, молодость»…
– А что тебя так беспокоит его обувь?
– Ну ты что, парень молодой, а такое носит! Есть у него какие-нибудь увлечения?
– Есть. Американская правовая система.
– Боже, это значит, что никаких увлечений у него нет.
– А Травка? Ведь его тоже интересует только его профессия! Музыка у него – это как у Кшисека право!
Мы часто ссорились из-за этого Кшиштофа. Я не любила находиться в его обществе. Он очень отличался от всех остальных знакомых Петра – от художников. Какой-то очень уж размеренный. Я уже успела забыть свои – а в принципе моей мамы – крахмальные блузки, которые я надевала на школьные вечера. Или туфли, которые я носила, а вернее, донашивала – потому что моей бабушке они оказывались малы. Под влиянием Петра и его иногда очень оригинальных друзей по учебе мой способ одеваться радикально изменился. Я стала косить под хиппи – носила длинные воздушные цветочные платья, полностью закрывающие мою фигуру. Кшиштоф не вписывался в наш мир, в мой мир, и тем самым – в мир Патриции. Поэтому она порвала с ним.
Кшиштоф очень любил ее. Наверное, он никогда не смирился с этим расставанием. Мы были с Петром жестокими. Мы смеялись над ним, говорили, что он ходит за ней как собачонка. Если бы она позвала его, он прилетел бы с высунутым языком и был бы счастлив. Конечно, так я говорила только тогда, когда Патриция не слышала. Она всегда отзывалась о нем очень, очень тепло. Мне казалось, что она немного сожалеет о разрыве с ним. Но как вскоре выяснилось, она не с лишком долго горевала.
Однажды мы встретили Кшисека с какой-то девушкой. Они сидели в библиотеке, склонившись вдвоем над какой-то книгой. Патриция замерла на пороге.
– Валим отсюда, – прошептала она.
– В чем дело? Ты же хотела взять Самуэльсона[5].
– Хотела – расхотела, – заявила она.
– Только не говори, что это из-за него.
Патриция больше ничего не сказала, только выбежала из библиотеки. Я тогда не пошла за ней. Она потом мне это припомнила. Я сдала свои книги, кивнула Кшисеку, который даже не заметил меня, и пошла на занятия.
В тот день Патриция была сама не своя. Грустная, задумчивая.
– Только не говори, что у тебя к нему чувства.
– Да, чувства, а что?
– Ты с ума сошла! Посмотри, сколько здесь парней. Ты можешь иметь любого!