Я правую ногу отставляю назад, чтобы без замаха, руки опускаю вниз, как у Мухаммеда Али. Вам это даром не достанется. Рукава у курточки длинные, она застёгнута, будет мешать двигаться, а нужно будет, да ещё как. Начинаю аккуратно расстёгивать молнию (не дай бог, заест). В середине молнии рука за что-то зацепилась – меня будто током ударило. И я застыл.
Подруга прячется за спину, слышу шёпот: «Мамочка». До нас метров тридцать. Они не торопятся получить то, что само пришло в руки. Против них один, чуть выше среднего роста. Двадцать метров. Ну, твари… держитесь! Выхватываю из внутреннего кармана пистолет и начинаю медленно поднимать руку. Спрашиваю у подруги, чтобы те слышали:
– Который? – и снимаю с предохранителя.
Выродки задёргались, пытаются спрятаться один за другого, тут же застыли, скукожились и стали жалкими. Выпучились от ужаса глазки: не подозревали, что в своей паскудной жизни будут дрожать от страха и что она вот-вот закончится. Один выронил барсетку.
Но тут со скрипом открывается дверь нашего подъезда, показывается женская задница, детская коляска, за ней мужчина и кто-то ещё.
– Чёрт! – ругаюсь я и убираю пистолет.
Как эти подонки драпанули!.. Осталась барсетка, вонючая лужа и тянущийся за беглецами след.
Дома подруга хочет угостить меня чем-нибудь покрепче чая, но вначале – себя. И я успокаиваюсь: «Посмотри – грязные пакеты на самом деле цветные. Завтра, на худой конец послезавтра, их уберут, как и всё остальное». Не раздеваюсь, нужно бы уходить, но Олечку трясёт. Я её раньше не представил, потому что имя не имело значения, а сейчас оно стало важным (не для меня, разумеется, – для неё самой). Говорят, что она пользуется вниманием, милая, обходительная, в общем, симпатичная, ну не хватает ей чего-то ещё. Не одна она такая. А сам что, не такой же?
Бутылку принесла в прихожую. Достать пробку не может, руки у неё дрожат, в рюмку не попасть. Забрал, наполнил: «За удачу». Стоим мы спиной к дверям, слышу – щёлкает замок. Одно к одному – удивлённый мужской голос:
– Здравствуйте.
Я поворачиваюсь. Плотный мужчина с чемоданчиком, роста невысокого, одет прилично, увидел рюмки, и челюсть у него дёрнулась.
– Что происходит?
Оля представляет меня:
– Борис. – И дрожащим голосом спрашивает: – Видел на улице лужу? – Рассказывает мужу и, немного поостыв, добавляет: – Хорошо, что ты не уехал.