Сталина Прогрессовна: – Ой, ребята! Неизвестно, кого ваша Маргарита любит. И её подруга вертихвостка Селена такая же. Верно. Минут через пять здесь будут обе. Подруги – не разлей вода.
Никита: – Я уже с ними познакомился. Вроде, нормальные и симпатичные девушки.
Сталина Прогрессовна: – У вас, столичных, совсем всё по-другому.
Михаил: – Никита прав. Хорошие девушки. Особенно моя Маргарита.
Фенист Макаров: – Это моя Маргарита, а не твоя!
Михаил: – Было ваше, стало наше.
Фенист Макаров: – Если бы не эти славные и весёлые утопленники, которые, как-то, радуют, уехал бы я, к чёртовой матери, из нашего города, чтобы забыть обо всём! Навсегда забыть!
Сталина Прогрессовна: – Вот и я так же! Родственники зовут меня и мужа моего старика, получается, Ермилу Тарасыча, в Краснодарский край, а я не могу ехать. Но как я буду там жить без этого всего? Здесь моя малая родина, и она так красиво изменяется. Да и теперь уже без этих… утопленных мне не выжить. От тоски могу заболеть. А Тарасычу моему все утопленники по барабану. Он часами в Интернете голых девок рассматривает и всё курит и курит задумчиво свои большие сигары. При этом таинственно говорит: «Вот оно как интересно в природе получается. Всё у них совсем не так, как у мужиков».
Никита: – Значит, он у вас натуралист.
Сталина Прогрессовна: – Нет, он у меня нормальный мужик. Не из этих… самых, не натуралист. К мужикам только по-товарищески относится, без всяких извращений.
Михаил: – Молодец Тарасыч! Только зря он не приходит сюда прощаться с утопающими. Это ведь увлекательно, да и познавательно. Учиться никогда не поздно.
Никита: – А если ему такое не интересно?
Михаил: – Ну, этого я не могу понять. Как же такое зрелище может быть не интересным? Что-то у Тарасыча, видно, в мозгах произошло.
Сталина Прогрессовна: – Я вот и сама думаю, почему это мой старик от народа отделяется. Странно. А так ведь, мужик он работящий. Даже на скрипке играет. Правда, по ночам.
Никита: – Наверное, его не все соседи понимают.
Сталина Прогрессовна: – Не все. Это верно. Но он их приучил выдрессировал. Теперь, если ночью он на скрипке не играет, то соседи в стенку и по батареям стучат. Некоторые даже ночью почти голышом приходят к нам, ломятся в дверь и требуют, чтобы немедленно была сыграна Седьмая соната Бетховена или что-нибудь из Яна Сибелиуса. А мой Тарасыч добрый человек. Играет.