Михаил: – То, Феникс, была совсем не чайка, а говорят, что шпионский английский дрон. Беспилотник, если проще говорить.
Фенист Макаров: – А ты бы помолчал, Мишаня, и не распространял ложную информацию! То была чайка. Причём, сизокрылая. Я знаю, потому что в полиции служу второй год. На этом самом месте. Семлюков тонул именно в данном квадрате.
Сталина Прогрессовна: – Семлюков, когда… погружался, то не только провожающим его людям приветливо махал руками, но и громким голосом свою матушку вспоминал. Хороший сын. Отзывчивый.
Фенист Макаров: – Не совсем точно, Сталина Прогрессовна. Анджел Семлюков, конечно, выкрикивал всякие выражения, где часто употребляется слово «мать». Но то были очень замысловатые русские маты. Настоящий артист. Почти что, по Станиславскому… Я сразу поверил, что он тонет.
Сталина Прогрессовна: – Незабываемые дни. Я просто живу и работаю здесь с великой радостью. Мне кажется, что я не старею, а с каждым днём молодею и молодею.
Фенист Макаров пристально смотрит на Никиту. Подходит к нему. Прикладывает руку к козырьку.
Фенист Макаров (представляется): – Сержант полиции Фенист Макаров! Предъявите ваши документы! Напоминаю, что посещение всякого рода прибрежных полян у нас в городе не приветствуется законом! Запрещено распитие спиртных напитков и курение! Я жду документов и объяснений!
Никита в растерянности
К ним подходит Михаил, отталкивает Фениста Макарова в сторону
Михаил: – Ты, Фенист, ясный сокол, не приставай к человеку! Это Никита, мой друг из Москвы! Кто здесь курит и пьёт? Покажи! Ты что обалдел, Макаров?
Фенист Макаров (отходит в сторону): – Понаехали тут всякие! Что у них своих, что ли, утопленников нет?
Сталина Прогрессовна: – Так они же, Фенист, ихние буржуи да чиновники, многие сейчас здесь и находятся. Да ещё по заграницам всяким шастают, как бичи-бродяги! А тут у нас, сам знаешь, места почти что святые. Притягивают. Даже тонуть приятно.
Никита: – Ты сержант, Феникс Макаров, больно уж суровый какой-то!
Фенист Макаров: – Не обижайся. Я к москвичам неплохо отношусь. Они ведь тоже люди. Я понимаю. Не дурак. А то, что я злой чуток, то, наверное, ты уже знаешь. Этот хмырь, твой дружок Миша, у меня невесту увёл, мою Маргариту. А я, между прочим, её никак забыть не могу.
Михаил: – Сам ты хмырь, Фенист! А Рита любит меня, и сейчас тоже сюда придёт с подругой.