А.А: Культура и страна, идущая и ведущая против совести, – по существу бессовестна и погибнет. Сколько лет мы наблюдаем нравственное вырождение! И то, что мы видим сейчас, это только начало. Русскому обществу грозит великая, тяжкая беда! Не нужно быть слишком проницательным, чтобы это видеть.
Соколов: Ходят слухи, что если большевики окончательно возьмут власть, все имущество подлежит национализации.
А.А.: Что ж. На все воля Божья. Мы все получим то, что заслужили. Побеждает всегда то, что заслужено.
Соколов: Мы все виноваты, да.
А.А.: Да, виноваты мы все, подобно тому, как в заболевшем организме нет небольных клеток, и болезнь коренится в жизнедеятельности каждой из них. И заметьте, нет ни одного предприятия советской власти против церкви, которое не было бы начато до нее.
Соколов: Но что МЫ можем изменить?
А.А.: Надо делать что должно, и пусть будет что будет. Ни одно наше действие не проходит даром, но несет в мир нечто новое, отчего пойдут далекие последствия для человечества.
Соколов: А что, по-вашему, должно делать?
А.А.: Понимать, беречь предание, не отвергать того, что освящено веками. До боли иногда бывает тяжело, как войдешь в наш православный храм и видишь, что делают с церковной службой непонимание, небрежение и ревность не по разуму. Древние иконы перенесены на заднюю стену храма или вынесены в притвор; в иконостасе раззолоченные крикливые образа. Пение, отношение к церковному уставу – все в небрежении.
Соколов: Значит, вы все же старообрядчество поддерживаете.
А.А.: Я единоверец. К слову, так же, как и родной брат вашего сослуживца – отца Николая Понгильского. Вы отлично знаете, что Александр Николаевич Понгильский – единоверческий благочинный. Мы стремимся к единению, желаем сближения со старообрядчеством. И для нас очевидно, что там, где новообрядцы с любовью относятся к церковному уставу, в том числе – к пению по уставу, грань между новообрядцами и старообрядцами истончается, исчезает. Общая любовь к церковному делу ставит людей выше разделений, привнесенных «расколом».
Соколов: Вы видите препятствие для воссоединения со старообрядцами в искусстве церковного пения?
А.А.: Я, как единоверец, не вижу. Но старообрядцы видят. И имеют на это право. Потому что искусство – тончайший показатель того, чем живут люди и человеческие общества. И тот, кто творит искусство, должен понимать, что словом своим влияет на общество.